Угас Кеклоус - [3]

Нет! – скрипнул он тут зубами. Нельзя, нельзя об этом сейчас думать. Ни в коем случае нельзя. Вообще об этом нельзя когда-либо думать. Лучше о чем-нибудь другом. О холодном пиве, например, или о том, чтобы приготовить обед. Для начала же нужно сделать несколько глубоких вдохов и выдохов… Вот так… Раз – два… Раз – два…

Подбадривая себя этими соображениями, он двинулся вдоль штабелей консервных банок в комнату. Банки эти – результат многочисленных налетов на продуктовые магазины – где у него только не стояли. Вдоль стен в коридоре – до самого потолка, вдоль стен на кухне и в зале – тоже до самого потолка, под кроватью и под диваном, на столе, в серванте, в холодильнике, словом, во всех возможных и невозможных для этого местах. И вот теперь, наверное, придется отсюда переезжать, искать новую квартиру, подальше, желательно за несколько кварталов отсюда, и перетаскивать туда все это с таким трудом приобретенное добро. Сколько же у него на это времени? Максимум, два дня, не больше. Ведь по такой жаре тела начнут разлагаться уже сегодня. Через сутки здесь будет просто не продохнуть…

Ну вот – опять! – одернул он себя. Кажется, не думать о том, чему он только что стал во дворе свидетелем, было много сложнее, чем не думать о пресловутой белой обезьяне.

Проклятье!

Он присел было на диван, но тут же с него сорвался и устремился в ванную комнату. Там он до отказа открыл кран с холодной водой и сунул голову под тугую струю. Просто чудо, что вода все еще шла. Без воды было бы совсем плохо. Наверное, все-таки где-то еще остались нормальные люди. Или, может, это автоматика так хорошо работает?

В любом случае, надо переселяться, подумал он снова. И не за несколько кварталов, а вообще – из города. Куда-нибудь в деревню, например. А что? Поближе, так сказать, к сельскому хозяйству. Моих ведь запасов, как ни крути, все равно надолго не хватит. Ну, на год, максимум – на два, да и то если снова пошарить по магазинам. А там уже и так почти дочиста все разграбили… Какое счастье, что я не успел жениться. То-то было бы сейчас волокиты. Ч-черт! Лезет в голову всякая белиберда… Как там у нас с биномом Ньютона? А плюс Б в квадрате равно А в квадрате плюс два АБ плюс Б в квадрате… Вот так…

Постепенно нервное возбуждение улеглось. Он насухо вытерся полотенцем и направился в зал. Может, спуститься вниз с лопатой да попробовать их закопать? Прямо во дворе и закопать. Похоронить то есть… Да нет, вряд ли это получится. Их же там десятка четыре, наверное, если не больше. И земля там, как бетон. Даже с одной братской могилой для всех ему не управиться. Ч-черт! Вот же угораздило их притащиться прямо сюда! Будто места им другого не нашлось…

Он вошел в зал и замер, вздрогнув от неожиданности. У окна, вырисовываясь темным угловатым силуэтом, стоял незнакомец. Был он достаточно высок – не меньше метр восемьдесят, прямой, как стена, и в черном блестящем плаще, застегнутом до самого подбородка. Но не это у него было самое замечательное. Самое замечательное у него было лицо – маленькое и сморщенное, как печеное яблоко, с узким безгубым ртом и крохотным, словно бы игрушечным, носом, остренькими неопределенного цвета глазками под низкими надбровными дугами. Нечеловеческое такое лицо, бесенячье. Это Черкашин почувствовал сразу. Но еще более замечательным у незнакомца было даже не столько это лицо, сколько та неестественная диспропорция между ним – лицом то есть – и огромным шишковатым черепом, словно бы бесконтрольно раздувшимся во все стороны, нависавшим со всех сторон, землисто серым и абсолютно безволосым. Незнакомец этот стоял совершенно неподвижно, глядел, не мигая, на Черкашина, и вокруг него словно бы клубилась мощная аура ментальной силы.

Черкашина, впрочем, это явление не особенно испугало. Он действительно за последнее время насмотрелся всякого и потому ко многим вещам относился теперь совсем не так, как, скажем, всего лишь полгода назад. К тому же чего-то подобного он в глубине души давно ожидал. Правда, понял он это лишь в то самое мгновение, когда увидел незнакомца. Мерзкий Старикашка, окрестил он его тут же, с первой же секунды почувствовав к нему глубокую антипатию. На всякий случай он все же посмотрел по сторонам, но других посетителей в квартире вроде бы не было.

Незнакомец между тем слегка колыхнулся, и пространство вокруг него словно бы пришло в движение. Черкашин же заметил, что так поразивший его череп прикрыт круглым прозрачным шлемом.

– Приветс-ствую тебя, з-землянин, – произнес этот незваный гость. – Я З-зугр З-золтан – представитель планеты Ш-шмыкс-с-Заха.

Голос его, мертвенно-монотонный, напоминал скорее шипение змеи, чем нормальную человеческую речь.

– Здравствуйте, – пробормотал Черкашин и снова поглядел по сторонам. Пожалуй, из самого подходящего в пределах досягаемости была одна только стоявшая в серванте увесистая мясорубка производства челябинского тракторного завода. Он только вчера притащил ее из промтоварного магазина, что на соседней улице… До чего же у него все-таки премерзкий взгляд, однако!

– Чем обязан? – спросил он вслух.

Пришелец снова колыхнулся, и пространство вокруг него снова как бы пришло в движение.