Если честно, я тогда почти не обратила внимания на эти события, но Агги почему-то пришла в полный восторг. Ее было просто не узнать.
Позже, на той же неделе у нас возникло общее дело. Началось все с еще одного письма, лежащего на столике в холле. Оно было адресовано Агги и отправлено из Первого государственного банка в Галвестоне. Что-то необычное. Моя мама, насколько мне известно, никогда не получала писем из банка.
Финансы и тому подобное — это мужская территория. (Впрочем, я не знаю почему — никаких серьезных причин к тому нет, если не считать того, что так всегда было.)
Вокруг никого. Я взяла конверт в руки. Легонько встряхнула. Пощупала. Монетки не звенят, купюры не шелестят. Я просто хотела помочь, поэтому сразу же потащила письмо наверх, в нашу комнату. Агги сидела за столом и писала еще одно письмо. Она его локтем прикрыла, чтобы я прочесть не смогла.
— Смотри, Агги, тебе из банка в Галвестоне пишут. Что там…
Она обернулась и выхватила письмо, я даже фразы закончить не успела. Можно подумать, она ждет смертной казни, а это ответ на прошение о помиловании от губернатора. Трясущимися руками она взяла разрезальный ножик и аккуратненько, словно боясь повредить содержимое, открыла письмо. Почему она так осторожничает? Агги была поглощена чтением и не замечала, что я подглядываю. Столбики цифр и больше ничего, как в деловых бумагах у отца на столе.
Она жадно читала, водя пальчиком по бумаге. Добравшись до последней цифры, кузина пробормотала:
— Ну слава богу.
— Добрые вести, Агги?
Обычно она только огрызалась, но тут вздохнула с облегчением и сказала:
— Мои деньги не пропали. У части банков все документы исчезли во время наводнения, но мои они нашли. Слава богу, мои деньги не пропали.
Я просто лопалась от любопытства.
— У тебя есть деньги в банке? Откуда?
— Накопила, пока работала у папаши в лавке.
— А что ты делала?
— Что можно делать в конторе? Перепечатывала письма, немножко занималась бухгалтерией.
Я подумала-подумала и спросила:
— Сколько?
— Что?
— Сколько он тебе платил? Сколько у тебя денег в банке?
Она наморщила носик:
— Не твоего ума дело, больно ты любопытна для своего возраста.
Как бы заставить ее расколоться?
— Давай говори, а не то посажу тебе в кровать Сэра Исаака Ньютона.
По правде говоря, никогда бы такого не сделала: и ее бы пожалела, и Сэра Исаака Ньютона. Он такой беззащитный, она же его раздавит как нечего делать, когда с перепугу начнет брыкаться. Но угроза сработала. Страшный и ужасный тритон! Неплохо придумано.
Она побледнела:
— Не посмеешь.
— Может, да, а может, нет.
— Я твоей маме пожалуюсь, — она сделала страшные глаза.
— Давай-давай. Мне-то что, — я тоже сделала страшные глаза.
Отлично. Поиграем в гляделки.
— Представители семейства саламандровых на ощупь холодные и склизкие. Они выделяют ядовитую защитную пленку…
Она отвела глаза, кто бы сомневался. Тритоны на многое пригодны, что ни говорите.
— Наверно, ничего плохого нет, если ты узнаешь. Я накопила почти сто долларов.
— Ну ты даешь! Быть не может!
Невероятная сумма для всякого, не говоря уже о незамужней девице семнадцати лет. Интересненькое дельце!
— Здорово-то как. А сколько времени у тебя ушло? — меня распирало любопытство.
— Около года. Папаша платил мне тридцать центов в час.
— А на что ты их потратишь?
— Не знаю еще, — ответила она не сразу.
Врет, наверное. Но зачем ей врать? Впрочем, какое мое дело. Я бы на сто долларов накупила кучу страшно интересных вещей. Можно купить хорошую лошадь и в любой момент, когда захочешь, уехать куда подальше. Своего рода свобода. Если ты типичная девчонка, можно накупить десяток платьев для балов дебютанток. А можно кучу постельного белья для приданого. Тоже своего рода свобода. А если ты другого сорта девчонка? Можно обзавестись хорошим микроскопом и накупить побольше блокнотов для научных записей. И это свобода. А можно купить — вдруг пришло мне в голову — совсем другого рода вещи. Можно купить… образование. От такого смелого предположения у меня просто перехватило горло.
— Что с тобой? Ты чего побледнела? — спросила Агги.
— Что?
— Собираешься грохнуться в обморок?
— Что-что?
— Ты еще малявка, но, если надо, у меня есть нюхательные соли.
— Я в порядке… просто задумалась.
И я принялась ее расспрашивать. Детали, детали, детали. Она объяснила, что можно пойти в банк и положить на сберегательный счет совсем немножко денег. Банк будет их хранить, и тогда никакие братья-воры до них своими грязными лапами не дотянутся. И банк мне отдаст деньги обратно в любой момент, когда они мне понадобятся. И еще приплатят мне — это называется «процент по вкладу», объяснила она, — за право хранить мои деньги.
На следующий день я уже шагала по Главной улице, неся в банк свою сигарную коробку. Банк был чуть подальше хлопкоочистительной машины. Я никогда раньше не заходила внутрь банка и чуть даже не струсила, когда надо было пройти через величественные, обитые медью двери. Но я все же вошла и стояла растерянно на блестящем мраморном полу, разглядывая высокий разукрашенный потолок и начищенные плевательницы, ощущая эту торжественную тишину — атмосферу преуспевания и серьезных деловых отношений. Совсем не похоже на папину шумную контору.
