Удивительное похищение - [2]
Пришла осень. Дни стали холодней. Подкрались первые заморозки. Моя шмелиная пасека приняла унылый вид. Её обитатели стали куда-то исчезать. Оставшиеся на пасеке матки и шмели еле передвигались по сотам. И, наконец, жизнь в берестяных улейках прекратилась. Шмели погибли.
В морозное ясное утро мой брат с дедом убирали ульи в омшаник на зимовку. Я сидел в огороде около своей пасеки. Тяжелая боль утраты своих любимцев так навалилась на меня, что хотелось заплакать. Но я сдерживался.
Закончив работу, дед подозвал меня к себе и спросил:
- Ты что же это, решил оставить своих шмелей на зимовку под снегом?
У меня на глазах навернулись слёзы. Я отвернулся.
- Вот как!.. Какое же несчастье приключилось у тебя, внучек? - допытывался дед, с ехидцей прищурив правый глаз.
Я рассказал, что шмели мои погибли.
Дед ласково погладил меня по голове и успокаивающе заговорил:
- Это ты зря, голубчик, не погибли, а только уснули. Придёт весна, обогреет солнышко, и снова они будут хорошими работниками. А сейчас беги и тащи свои ульи в мой омшаник. Места у меня хватит и для них.
Обрадованный, я побежал в огород и стал носить к омшанику туески. А дед подвешивал их на верёвочках к потолку пчелиной теплушки.
- Вот теперь их мыши не тронут.
Весной шмели проснулись. Я поставил улейки не в огороде, а в палисаднике. Пчелы меня теперь не трогали, как и деда.
После весеннего, об лёта пчёлы и шмели успокоились и принялись за трудовую жизнь. Мы с дедом, еще раз осмотрев ульи после зимовки, сели на лавочку. Дед сказал:
- В прошлом году ты, внучек, был шмелиным пасечником, работал и наблюдал за пасекой неплохо, а теперь перенимай и моё ремесло пчеловода.
УДИВИТЕЛЬНОЕ ПОХИЩЕНИЕ
Произошло это так. Остановился я тогда в селе Сарычумыш, у старичков, и был очень рад своей новой квартире. Из окна в утренние зори я любовался алтайскими горами. Они словно висели в фиолетовой дымке над зелёным безбрежьем тайги. Ближе к селу тайга уступала место лугу, на котором всюду виднелись пасеки.
У моего хозяина, колхозного пчеловода, как и у большинства престарелых сибиряков, имелась своя пасека. Старика я редко видел дома. Он даже на ночь оставался в омшанике.
Прасковья Николаевна, хозяйка, полная и не по годам подвижная, хлопотала по хозяйству. В свободное от работы время я старался помочь ей. Мы вместе солили огурцы, варили варенье, заквашивали мёд особым сибирским способом, опуская в него липовую палочку. Так он становился вкуснее и ароматнее.
Стояла осень. После четырехдневного скитания по алтайским лугам и поймам быстрых рек я с богатым гербарием спешил домой. Прасковья Николаевна обрадовалась моему приходу и тут же стала ставить самовар, а меня попросила сходить за вареньем. Войдя в чулан, где обычно оно хранилось, я был удивлен. Хотя стеклянные банки стояли на месте, - варенья в них не было. На дне каждой банки остались только косточки и семена. Кто мог это сделать? Для этого нужен был долгий и кропотливый труд. Если человек, то к чему такая затея? Значит, кто-то другой! Но кто?..
Мои размышления были прерваны голосом Прасковьи Николаевны:
- Что вы так долго путаетесь? Самовар поспел…
Хозяйка вошла в чулан. Увидев пустые банки, старушка вначале удивилась, а потом сокрушенно закачала головой:
- Батюшки светы! Ладно уж варенье, но куда лее масло девалось?
Я ничего не мог ответить. Но стало ясно одно: варенье кто-то похитил.
Когда Прасковья Николаевна вышла из чулана, я занялся исследованием. И вот что установил. Банки прикрыты бумагой и завязаны чистой тряпочкой, но бумагу кто-то прогрыз. Вероятно - мыши. Работа их… Однако как же они, спустившись на дно банки, снова могли подняться вверх по гладкому стеклу? Значит, это не мыши. Но кто же? Надо будет подкараулить воришек.
После чая, который мы пили не с вареньем, а с мёдом, я взял одну из пустых банок, сходил в погреб, наполнил её мёдом, завязал и поставил на прежнее место, а остальные банки из чулана убрал.
На следующее утро бумага и тряпочка были снова прорваны, и наверху ясно виднелись следы мышиных лапок. В полдень того же дня я увидел, что через маленькую щель в чулане длинной цепочкой к банке с мёдом тянулись пчелы. Они роем облепили отверстие, проделанное мышами, спускались в банку, набирали мёд и с богатой ношей выбирались на волю.
Всё ясно. Отверстие проделали мыши, а пчёлы прилетели на запах. Пчёлы особо чутки к мёду и варенью, так же как и к цветочному нектару, не брезгуют и маслом. Стоит только хотя бы одной пчеле разыскать обильный взяток, она, возвратившись в улей, тут же танцует замысловатый «вербовочный танец».
Вместе с подругами пчела летит к найденному корму. И до тех пор они будут навещать это место, пока не сделают дело до конца.
Теперь мне нужно было выяснить, кому из пчеловодов принадлежат похитители.
Найдя несколько кусочков мела, я истолок их в порошок, а потом стал посыпать улетающих с добычей пчёлок. Это занятие я продолжал до тех пор, пока не заметил, что белые, меченые пчёлы вновь стали возвращаться, из улья. Теперь надо разыскать их хозяина. У Прасковьи Николаевны я спросил, где находятся ближайшие пасеки, и отправился туда, но меченых пчел не обнаружил. Зашёл и на колхозную пасеку, но знакомого пчеловода не застал. Осталось заглянуть в пчельник моего хозяина. Старику я давно обещал побывать в его хозяйстве.
Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.