Ударная армия - [86]

А неделю-другую спустя и сам новичок был убежден до глубины души, что ему просто дьявольски повезло — получить назначение именно на фронт маршала Рокоссовского…

Гвардии полковник Волынский, сидевший, сгорбившись, над картой в маленьком блиндаже своего командно-наблюдательного пункта, немного удивился, услышав по телефону доклад начальника штаба дивизии, что от командарма получена телефонограмма: «Мой ВПУ — высота 217,9»…

Собственно, ничего неожиданного не произошло: Никишов принял решение сменить место своего вспомогательного пункта управления, причина в общем понятна… Просто командарм счел полезным быть поближе к переднему краю… И это тоже не удивило Волынского: он давно знал правило командарма — быть поближе к войскам, своими глазами видеть ход атаки…

Но, глядя на карту, знакомую до последнего топографического знака, Волынский видел, что высота 217,9 — всего в пятистах метрах от блиндажа, где сидел сейчас Волынский… Видел он и то, что треугольничек, нарисованный красным карандашом вчера в двадцать три ноль-ноль и обозначавший место прежнего ВПУ командарма, был в полосе наступления соседней дивизии… А сейчас Никишов — совсем рядом…

Волынский взял с края стола коробку цветных карандашей. Привычно положив «командирскую линейку» из прозрачного целлулоида на карту, он подвинул треугольный вырез в линейке к цифре «217,9» и обвел треугольник красным карандашом…

Отодвинув линейку к краю карты, видел Волынский: густая, неровная цепочка из треугольников (были они нарисованы все тем же красным карандашом рукой самого Волынского часа четыре назад, после полуночи) теперь оказалась сзади высоты с отметкой «217,9». На хмуром лице гвардии полковника дрогнули усмешкой губы…

То, что Сергей Васильевич перенес свой ВПУ в полосу дивизии Волынского, разумеется, не было случайностью… Не очень-то верит Сергей Васильевич, что дивизия (размышлял гвардии полковник) сумеет без его помощи преодолеть две немецкие траншеи, тянувшиеся по гребню нескольких высот, за которыми — знал Волынский по докладу начальника разведки дивизии — немцы с вечера успели собрать несколько десятков танков… Правда, в час ноль-ноль этот район бомбили наши ночные бомбардировщики, но результаты, понятно, скажутся только утром, когда пехота подымется из траншей.

Волынский опять усмехнулся: он понял, что не слишком приятные размышления сейчас наверняка не только у него… Ведь то, что Никишов теперь находился ближе к немецкой первой траншее, чем большинство командиров дивизий и корпусов, не могло не заставить их как можно быстрее выйти из такого, не слишком щадящего самолюбие любого начальника, непривычного положения…

— Хитер Сергуня… — пробормотал гвардии полковник и глянул на ручные часы.

До «часа Ч» оставалось семьдесят минут…

Гвардии полковник поднялся, отодвинув железный складной стул, одернул по привычке гимнастерку и неторопливо прошагал начищенными сапогами по дощатому полу блиндажа к узкой двери из фанеры, за которой размещались связисты.

— Сиди, сиди, Ольга, — сказал гвардии полковник дежурной связистке, торопливо поднявшейся с зеленой табуретки перед щитом коммутатора. — Насколько я в вашем премудром деле разбираюсь, дежурный по коммутатору имеет право не вставать даже перед маршалом… Может, сменишься? Устала?

Гвардии полковник смотрел на сонное, с розовыми щеками девичье лицо — резкие тени под бровями от света лампочки, свисавшей на черном кабеле с бревенчатого потолка, делали это лицо старше…

Ольга села, скрипнув табуреткой, провела ладонью по туго зачесанным к затылку темным волосам…

— Работенка сегодня предстоит нам с тобой веселая, — сказал гвардии полковник. — Вызови Афанасьева.

Он смотрел, как крепкие короткие пальцы привычно защелкали переключателями, синий провод клацнул концом о медное колечко одного из гнезд коммутатора…

— Береза! Береза! — строго и напористо сказала Ольга в рожок микрофона. — Девятого срочно! Девятого к аппарату!

Гвардии полковник облокотился на край тумбочки коммутатора.

— Возьмите трубочку, товарищ гвардии полковник, — сказала Ольга.

Она работала на коммутаторе уже пятый день, побаивалась командира дивизии, о котором девчонки из роты связи говорили Ольге, только что прибывшей из медсанбата, что гвардии полковник иной раз так «заведется», такой бешеный бывает, тогда не дай бог тебе проканителиться с вызовом какого-нибудь абонента. И еще сказали девчонки Ольге, наглаживая ей обмундирование (жалели — слабенькая еще после медсанбата была), что гвардии полковник недавно Галинку Чернову, санинструктора роты Горбатова, в госпиталь отправил, приехал тогда на свой командный пункт черней черного, и что гвардии полковник совсем страх потерял, с передовой его замполит дивизии чуть не силком вытаскивает, командиры полков будто бы с гвардии полковником, собравшись вместе, толковали часа четыре, а командующий артиллерией гвардии полковник Вечтомов будто бы грозился лично написать маршалу Рокоссовскому, с которым служил вместе еще в первую германскую войну…

Прошло минуты три, когда в трубке, что держал гвардии полковник, щелкнуло…

— Афанасьев?.. Здравствуй, — сказал гвардии полковник голосом, который (подумала Ольга) совсем не походил на тот, каким гвардии полковник говорил с нею. Это был голос командира дивизии, а не совсем еще молодого человека с розовым шрамом на красивом лице. — Высоту за мной знаешь?.. Так вот, начальник, там сейчас Сергей… Соображаешь?.. Что именно?.. Так. Так. Понял, вижу. Вдохновлять тебя не буду, ты старый солдат, но надо нам с тобой так ударить по гадам, чтобы через два часа я мог доложить на ту высоту о выполнении задачи дня, да, да, волынку тянуть нам нельзя, никак нельзя. Задачу дня — за два часа, понял? Только так. Горбатова я вчера видел, он мужик крепкий, не подведет, твое дело — поддержать Горбатова маневром всего хозяйства, понял?.. Шумит фриц?.. Думаешь, «тигры»?.. Ну и что? Ты думал, фриц тебя с оркестром будет встречать на подступах к Данцигу, а?.. Не думаешь? Слава богу… Вот что, я тут подумаю, может, к тебе приду, дух твой поддержу… То есть как это просишь?.. Ты что, забыл, с кем говоришь, милейший?.. Позволь уж мне самому решать — нужен я на передке или нет, понял?.. Прекрати лирику. Всё. Действуй.