Ударная армия - [58]

Шрифт
Интервал

— Извините, товарищ командующий, поздненько вас беспокою, — сказал он хрипловато, сел в кресло перед столом Никишова.

— Мне из штаба фронта звонили два часа назад. Слушаю, полковник.

По словечку «поздненько», так неуместно звучащему в официальном разговоре, Никишов понял, что гость из Москвы — служака старый, привыкший иметь дело с начальством и повыше командующего армией…

— Дело у меня к вам, товарищ командующий, несколько скользкого плана…

— Вот как?

— Вас Константин Константинович информировал, по какому ведомству я служу?

— Проинформировал.

Полковник улыбнулся.

— Просьба нашего ведомства, товарищ командующий, такова. Гм… На одном из участков, желательно поближе к Данцигу, какое-то ваше подразделение должно оставить хутор, мызу, деревушку какую-нибудь, роли не играет…

— Оставить?

— Да, отойти, скажем, на километр, ну, два…

— Допустим.

— Ну, а мы в этот хуторок доставим одну даму на автомашине, стоит «оппель» у вашего штаба, я на нем и приехал…

— Все?

— Детали, товарищ командующий, с вашего разрешения, отработаю с начальником штаба, мы с Михаилом Степановичем друзья старинные, еще с гражданской…

— Ну что же… Придется оказать эту маленькую услугу вашему ведомству…

— Вижу, что не очень нашего брата разведчика любите…

— Почему это вдруг такой вывод?

— Ну, хотя бы потому, что не поинтересовались, как звать-величать вашего покорного слугу…

Они молчали.

— Не обижайтесь, товарищ Егоров, честное слово, это как-то…

Никишов вышел из-за стола, протянул полковнику руку.

— Сергей Васильевич.

— Андрей Васильевич.

— Ну вот, даже тезки, — засмеялся Никишов. — Виноват, виноват, Андрей Васильевич… Ви-но-ват.

— Разрешите задать вам вопрос, Сергей Васильевич?

— Слушаю, Андрей Васильевич.

— В тридцать девятом, летом… возле Центрального почтамта в Москве-матушке… вы ни с кем не разговаривали? А если точнее — не записывали адресок одной студентки-медички?

Никишов засмеялся.

— Андрей Васильевич, вы уж меня не пугайте, а?.. Честное слово, я…

— Эта студентка очень хочет вас видеть, Сергей Васильевич.

Никишов закусил губу. Смотрел в чуть улыбавшееся полное лицо полковника.

— Это… ее… туда?

— Ее, Сергей Васильевич.

— Ч-черт возьми, это же…

— Все под богом ходим, как говорится, Сергей Васильевич…

— Ее зовут… постойте… Зина… Зинаида Двуреченская!

— Ее зовут фрау Лило фон Ильмер, Сергей Васильевич…

— Я хочу ее видеть, — сказал Никишов, вставая.

— Она у члена Военного совета, позвоните, Сергей Васильевич.

35

Пенсне лежало на карте (немного южнее Данцига — об этом подумал Андрей Васильевич, погладил лысую голову, посмотрел на какое-то обмякшее, простоватое без пенсне лицо начальника штаба армии).

Генерал Корзенев указательным пальцем покручивал на карте свое пенсне — то в одну сторону покрутит, вздохнет — покручивает в другую…

В узкой, продолговатой комнатке, где Михаил Степанович урывал часок-второй вздремнуть на брезентовой раскладушке (возил с собой эту раскладушку от Ладоги), чувствовались те запахи, что присущи месту ночлега военного человека… Парила у кафельной печки сыроватая шинель Михаила Степановича, от поцарапанного желтого футляра бинокля шел сладковатый запах кожи, а от вымытых недавно в луже сапог хозяина плыл по комнатке запах болотца…

— Пропала Зиночка, — сказал Андрей Васильевич. — Банкет на сто персон, что ли, решил отмахать?

Михаил Степанович улыбнулся, крутнул пенсне.

— Нехорошо говоришь с генералом, Андрей Васильевич, распущенность столичная в тебе чувствуется.

— Виноват, товарищ генерал, исправлюсь. Только выпить мне с тобой шибко хочется. Мечта с сорок первого…

— В сорок первом ты обо мне не вспоминал, поди.

— Вспоминал, Миша, вспоминал… Когда твоя дивизия под Смоленском была — не раз тебя вспоминал… Я же обеспечивал тогда по своему ведомству Смоленское направление.

— Мда… Помирать доведется, а Смоленском гордиться буду. Вот прямо тебе говорю, старый шпион, буду тешить свое самолюбие под старость лет. Да. Под Смоленском Михаил Степанович Корзенев немца целый месяц мурыжил. И к Москве немец приплелся об одну ногу, да-с.

— Ну, ну, не один Корзенев под Смоленском был…

— Не один, это, разумеется, ты тонко изволил заметить, однако на главном-то направлении… кто был?

— Да ты, ты…

— Сейчас Зинаида нам что-нибудь слатенькое принесет… Помнишь, в Уральске-то, в девятнадцатом?.. Начальник связи-то?

— Гусаров?

— Он, он… Прибежал тогда в штаб, ко мне подскочил: «Миша! Слатенькое дают! Василий Иванович Чапаев распорядился слатенькое выдать по две пайки, кто в окружении бедовал!»

— Помню Гусарова… Сына его еще, первенца, обмывали в Уфе, Митя Фурманов стихи читал… Ты тогда в госпитале был… Ну, слатенькое несет Зинаида.

Андрей Васильевич легко поднялся с раскладушки, подошел к белой двери, открыл.

— Заждались, товарищ полковник? — Зина поставила поднос на стол (Корзенев свернул карту). — Тяжеленный, уж сразу все принесла, чтоб больше не мешать.

— Ну, спасибо, — засмеялся Андрей Васильевич. — Вот только б еще какой стул, нам, а?

— Принесу.

Зина принесла стул с сиденьем зеленой кожи.

— Королевская вещь, — сказал Андрей Васильевич. — Не слезу, покуда под стол не повалюсь, учти, хозяин…

Зина засмеялась, вышла.


Рекомендуем почитать
Колонна и горизонты

В повести югославского писателя рассказывается о боевых действиях 1-й пролетарской бригады Народно-освободительной армии Югославии против гитлеровских оккупантов в годы второй мировой войны. Яркие страницы книги посвящены боевому содружеству советских и югославских воинов, показана вдохновляющая роль успехов Советской Армии в развертывании освободительной борьбы югославского народа.


Тропами Яношика

В этой документальной повести рассказывается о боевом содружестве партизан разных национальностей в период Словацкого антифашистского восстания 1944 года. В основу ее положены действия партизанской бригады, которую возглавлял Герой Советского Союза А. С. Егоров. Автор книги, писатель А. М. Дугинец, — участник описываемых событий.


Зенитные залпы

В книге показаны героические действия зенитчиков в ходе Сталинградской битвы. Автор рассказывает, как стойко и мужественно они отражали налеты фашистской авиации, вместе с другими воинами отбивали атаки танков и пехоты, стояли насмерть на волжских берегах.


Нелегкое испытание

В новую книгу писателя В. Возовикова и военного журналиста В. Крохмалюка вошли повести и рассказы о современной армии, о становлении воинов различных национальностей, их ратной доблести, верности воинскому долгу, славным боевым традициям армии и народа, риску и смелости, рождающих подвиг в дни войны и дни мира.Среди героев произведений – верные друзья и добрые наставники нынешних защитников Родины – ветераны Великой Отечественной войны артиллерист Михаил Борисов, офицер связи, выполняющий особое задание командования, Геннадий Овчаренко и другие.


Строки, написанные кровью

Весь мир потрясен решением боннского правительства прекратить за давностью лет преследование фашистских головорезов.Но пролитая кровь требует отмщения, ее не смоют никакие законы, «Зверства не забываются — палачей к ответу!»Суровый рассказ о войне вы услышите из уст паренька-солдата. И пусть порой наивным покажется повествование, помните одно — таким видел звериный оскал фашизма русский парень, прошедший через голод и мучения пяти немецких концлагерей и нашедший свое место и свое оружие в подпольном бою — разящее слово поэта.


Охота на Роммеля

Ричмонд Чэпмен — обычный солдат Второй мировой, и в то же время судьба его уникальна. Литератор и романтик, он добровольцем идет в армию и оказывается в Северной Африке в числе английских коммандос, задачей которых являются тайные операции в тылу врага. Рейды через пески и выжженные зноем горы без связи, иногда без воды, почти без боеприпасов и продовольствия… там выжить — уже подвиг. Однако Чэп и его боевые товарищи не только выживают, но и уничтожают склады и аэродромы немцев, нанося им ощутимые потери.