Удаленный контакт - [30]

Шрифт
Интервал

Не успел войти в кабинет, а ко мне уже бухгалтер с казначеем — Д.Ф., весьма известный в нашем городе предприниматель, хочет сделать крупное пожертвование непосредственно в церковную кассу. Дожидается меня в трапезной.

Не порадовало, если честно. Деньги приобретаем, души — теряем. Куда пошел от нас этот мальчонка?


Без даты.

Наверное, меня переведут. О. Гавриил приезжал забрать из церковного гаража свою вторую машину, о чем я давно его просил, и по секрету передал, что указ уже готов. Какой-то приход в селе Глухие Кушири — даже не знал, что у нас в епархии есть такой. Рядом с селом, вроде, колония-поселение. А новым настоятелем здесь будет Феодосий. Вряд ли о. Гавриил врет — незачем ему. Подумывал о том, чтобы написать в патриархию, но не стал. Вместо этого съездил в монастырь к архимандриту Сергию, исповедался, просил наставления — он тоже писать не благословил.

Сказал матушке помаленьку собирать вещи. На все воля Божия.


Послесловие

Бывший настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы скончался спустя три года от туберкулеза, заразившись им от заключенных колонии. Похоронен в селе Глухие Кушири. Отец Феодосий настоятельствовал совсем недолго, и вскоре был смещен; его место занял бывший келейник архиепископа N-ской епархии, принявший постриг, рукоположенный в иеромонахи и получивший назначение на приход Покрова Пресвятой Богородицы в один и тот же день. Молодой священник, переведенный в Кривиху, сумел отстроить храм св. Вонифатия и своим безупречным образом жизни заслужил уважение не только прихожан, но и всех жителей села. Отец Василий, лишенный сана, вторично женился и ныне работает учителем в школе № 29 города N.

АЛЛЕГОРИЯ



Попытка сопротивления


Все тюрьмы похожи, однако имеются и отличия. В одной баланда жиже, чем должна быть, в другой правила строже среднего уровня, в третьей — надзиратели паскуднее, чем в остальных.

Все тюрьмы похожи — не только в пространстве, но и во времени. Порядки в них зависят скорее от страны приписки, чем от текущего момента. И если не меняется страна и ее народ, соответствующие заведения двадцать первого века, после множества мелких, крупных, а также кардинальных реформ, после смены правительств и президентов, вряд ли будут отличаться от тех же заведений века двадцатого. Или двадцать третьего. Или третьего тысячелетия.


Этот следственный изолятор был не самым худшим. И даже получше многих.

Подумаешь, сорок человек в камере, рассчитанной на двадцать. Раньше бывало покруче.

Но можно договориться, заплатить кому надо, и тебя переведут в нормальное, почти жилое помещение, одно из тех, что показывают журналистам и комиссиям общественных правозащитных организаций.

Нет денег — ну, тогда извини. У нас для всех одни правила. И условия для всех равные.

Опытные люди знают — между настоящей тюрьмой и следственным изолятором разница такая же, как между парной и баней, но человеку, попавшему в баню с улицы, может показаться, что и здесь уже достаточно жарко, а иному будет чрезмерно горячо. Еще правильнее было бы назвать следственный изолятор предбанником системы исполнения наказаний, раз уж здесь содержатся граждане, юридически пока невиновные. Да только ни заключенные-первоходки, ни надзиратели оценить столь тонкие нюансы не в состоянии. Первые — потому, что они здесь впервые, а ведь все познается в сравнении. А для надзирателей подследственный — тот же преступник, поскольку рано или поздно он им и станет. Попал за решетку — значит, виноват, и вскоре осознаешь это. Не зря ведь сказано, что чистосердечное признание — царица доказательств.

Кого удивит, если матерый рецидивист вдруг начнет искренне каяться во всех своих грехах следователю, навешивая на себя все более длинные срока вплоть до пожизненного? Да никого! У каждого, знаете ли, совесть есть, и она может внезапно проснуться. А человеку, ранее несудимому, только естественно признаться в содеянном, облегчив душу.

Особенно, если ему перед этим дали поприсутствовать на допросе рецидивиста.

Впрочем, и настаивать на собственной невиновности никто не запрещает. Настаивай сколько хочешь, если уверен, что выдержишь характер. Никакого рукоприкладства и превышения полномочий со стороны следователей — боже упаси! Травмы и побои заключенные получают исключительно в результате взаимных конфликтов и негативного отношения друг к другу.

И ведь можно заплатить кому надо, тем самым избежав большинства следственных процедур. А если заплатишь много, то и вовсе отделаешься условным сроком.

Нет денег? Извини. У нас один закон для всех.

Так и течет жизнь в тюрьме. Сотрудники здесь привыкли ко всему — начиная от голодовок и кончая жалобами в Европейский суд по правам человека. Что поделаешь, людям всегда мало тех прав, которые они уже имеют.

Заключенные тоже ко всему привыкли. Отбили почки? Не беда. Можно жить с отбитыми, хотя и не так комфортно, как раньше. Зато теперь ты уверен, что твои органы не пойдут на трансплантацию какому-нибудь заграничному дяде. Конечно, у нас не Китай, где осужденных на казнь потрошат почти официально; да и саму смертную казнь давно отменили, однако быть слишком здоровым как-то неспокойно. Мало ли…


Еще от автора Юрий Юрьевич Соколов
Солнца трех миров

Что может быть общего у охотника-любителя, трех рыбаков, двух студенток и деревенской алкоголички? Поначалу лишь то, что все они оказались на лесном проселке, с которого открылся проход в другой мир. Однако вскоре у них будет общим все – еда, жилье, враги и цели. Для начала им необходимо выжить. Потом – вернуться на Землю, чтобы предупредить людей о надвигающейся катастрофе. И, конечно, чтобы просто вернуться. Только сделать это нелегко – по дороге домой компания вынужденных странников попадает в следующий мир.


Путь в Обитель Бога

Попытка колонизации параллельных пространств окончилась катастрофой, потрясшей Великий Обруч Миров, к которому принадлежала Земля. Дивная планета Парадиз превратилась в ад, наполненный кровью и насилием, население еще двух планет почти полностью вымерло от эпидемий или было истреблено в ходе междоусобных войн. Новый Мир, возникший на обломках цивилизаций, напоминает шахматную доску, где место белых и черных клеток занимают Старые территории Земли и мрачные просторы планеты Додхар.Достаточно сделать один шаг через Границы Соприкосновения, чтобы из березовой рощи или заброшенного земного города попасть в бесконечные лавовые поля или населенные чудовищами полуживые леса Додхара.


Степень превосходства

Объединившееся человечество успешно осваивает Большой космос и доминирует в нем. Доступ к ресурсам тысяч планет и отсутствие конкурентов обеспечивают небывалое могущество цивилизации. Но люди чувствуют себя королями Вселенной лишь до тех пор, пока природа им это позволяет. На планете Тихая, на окраине Галактики обитают животные, потенциал которых в начале эволюционного пути выше, чем вся сумма достижений человечества, и столкновения с ними избежать не удастся. Кто победит – люди с их техникой или животные, готовые стать богами? На чьей стороне превосходство?ОТ АВТОРА: «Степень превосходства» написана давно.


Ретроскоп

Что произойдет, если в распоряжении людей окажется общедоступная машина времени? Не частное изобретение, находящееся в единоличном владении Путешественника, как в известном романе Герберта Уэллса, не контролируемая отдельно взятой Компанией Машина Рэя Брэдбери, билет на которую возможно приобрести только богачам, а машина времени с маленькой буквы, которой будут  пользоваться путешественники с маленькой буквы. Рабочие, мелкие бизнесмены, служащие… Не единицы, а миллионы. Не избранные, а кто угодно. Просто пошел в магазин, приобрел за скромную сумму, принес домой и включил.Как люди распорядятся подобным приспособлением? Какие эпохи, какие события и персонажи заинтересуют их больше всего? И какова должна быть машина, чтобы сотни тысяч ежедневно отправляющихся в прошлое путешественников не изменили события настоящего?


Рекомендуем почитать
Автомат, стрелявший в лица

Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…


Сладкая жизнь Никиты Хряща

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Контур человека: мир под столом

История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.


Женские убеждения

Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.


Ничего, кроме страха

Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».