Удача близнецов - [8]

– Ну, выросли-то как, а! И сразу наша кровь видна, ни капли сальмийской.

– Да, красавцы писаные, не то что мои другие внуки, – кивнула бабушка. Глянула на наследника и добавила:

– Ну кроме Максимильяно, конечно.

Дядя усмехнулся:

– С Максимильяно в красоте мало кто сравниться может, что да то да. Вот бы ему еще ума побольше, к красоте-то… Ничего, ум – дело наживное… Эй, Дамиан, лошадей прими у молодых сеньоров! Карлотта, вещи занеси в их комнаты, да постель там постели. И мыльню вели натопить. А вы проходите, хоть мы вас завтра ждали, а не сегодня, но сейчас быстро всё обустроят. А поужинаем чем боги послали, завтра уже хороший обед приготовят.

Бласко и Жиенна последовали за дядей и бабушкой. Слуги занялись их лошадьми и вьюками. Близнецы не сомневались, что в их вьюки будет сунут не один любопытный нос, но не особенно на сей счет переживали: ни Бласко, ни Жиенна не брали с собой в отпуск паладинский мундир и инквизиторское облачение, потому посудачить слугам будет не о чем.

В столовой уже накрывали ужин, так что дядя и бабушка усадили их за стол, близнецы только шляпы да перчатки сняли и положили у двери на комодик. Первым делом им принесли тазик для мытья рук, полотенца и салфетки, которые по здешнему обычаю полагалось заправить за воротники. Хотя Жиенна предпочла бы положить салфетку на колени, но она быстро сообразила завернуть скатерть так, чтобы накрыть новый костюм.

Пока дядя и бабушка наперебой расспрашивали об их матери, о жизни в столице, об их службе и учебе, а толстоватый и коротконогий, но при том ловкий слуга носил из кухни блюда, близнецы, отвечая на расспросы, рассматривали столовую. За восемь с лишним лет, что их здесь не было, ничего особенно не изменилось. Всё та же старинная тяжелая мебель, всё те же расписные аллеманские фарфоровые блюда в большом стеклянном шкафу, светильники со светошариками на стенах и не слишком хорошая картина над камином, изображающая здешний пейзаж. На картине усадьбе Гонзалезов живописец очень польстил, она выглядела куда более внушительно и красиво, чем была на самом деле. Бласко и Жиенна знали, что усадьба имеет такую странную архитектуру не потому, что кто-то из прежних Гонзалезов так захотел, а просто потому, что к старой квадратной башне сначала пристроили еще два этажа, потом пристройку, к ней – башенку, потом к этой пристройке еще одну, в один этаж, и к ней еще одну башенку, потом самую старую квадратную башню разобрали до фундамента и, не трогая пристройку, построили четырехэтажный дом. К этому дому позже с другой стороны пристроили новую пристройку в два этажа, а к ней – башенку… Потом сняли с дома четырехскатную крышу, сделали асотею, а на ней поставили летнюю горницу в одну комнату, а сверху – крышу с мансардой. Вот и получилась такая мешанина. Когда близнецы в детстве приезжали к бабушке, им очень нравилось исследовать этот странный дом и его закоулочки, каморки, лестницы и прочее. Иногда здесь можно было найти очень любопытные вещи, причем порой такие, о которых даже бабушка не могла толком сказать, откуда они и какова их история.

Наконец слуга расставил все блюда и ушел. Бабушка произнесла короткую молитву, разломила ячменную лепешку и предложила внукам угощаться.

Проголодавшиеся паладин и инквизиторка с удовольствием съели гречневую кашу с луком и салом, рулет из баранины и моркови, и крупно порубленный салат из яблок, огурцов, лука и листовых овощей. Запивать всё это подали яблочный компот, а на десерт – пончики с яблочным же повидлом.

После ужина явилась экономка и сообщила, что комнаты для молодых сеньоров готовы и мыльня тоже протоплена.

Бабушка сама повела внуков на третий этаж по широкой деревянной лестнице (Бласко тут же вспомнил, как восемь лет назад катался по ее перилам). На третьем этаже была всего одна дверь, бабушка толкнула ее:

– Ну вот и ваши комнаты. Всё, что требуется, есть. И на крышу пристройки выйти можно, там навес соорудили, если будет ночью душно, можно там спать… правда, комары в безветренные ночи заедают. Ну вы, небось, какое-нибудь заклинание от них знаете?

– Так ведь магию использовать нельзя, – прищурилась Жиенна.

Бабушка усмехнулась:

– Да используйте на здоровье, лишь бы слуги не видели. Мы-то с Эрнандо знаем, экономка наша тоже и управляющий, они болтать не будут. А остальным – конечно, лучше не знать.

– М-м-м… бабушка Людовика… Магами, конечно, для детей гидальгос быть неприлично… А что насчет паладина и инквизиторки? – задал животрепещущий вопрос Бласко.

Сеньора Людовика вздохнула:

– Так-то, если подумать, то в паладинстве ничего неприличного нет. Королевская же служба, да и с воинской общее имеет. Инквизиторство – тут посложнее… хотя ты же, Жиенна, беллатриса. Трудно сказать… Вот что. Вы пока никому не говорите, а мы с Эрнандо тихонько у соседей попробуем выяснить, как они к этому отнесутся. Да как дон Фонтес на такое смотрит. Во вторник в Сакраменто будет собрание гидальгос домена Фонтес, там-то мы и разузнаем. Понимаю, вам трудно скрывать то, к чему вы привыкли, но что поделать. Потерпите, очень вас прошу. И… дорогие мои – рада, очень рада, что вы приехали. Внуки меня не балуют своими визитами – ваши старшие братья и сестрица ко мне десять лет уж не приезжали. Да и вас ко мне не пускали, хоть я и писала вашим родителям. Всё отговаривались – мол, вы маги слишком юные, скрывать еще не умеете… Обижались на меня, знаю, за то, что магию просила скрывать… Ну, теперь-то вы взрослые, сами решаете за себя. Так что спасибо, порадовали старуху. Максимильяно-то, Лилия и Станса как учиться уехали, так и носа домой почти не кажут. Только письма отписывают, как они жутко заняты, да денег просят, особенно Макси. Эх… Ну, вы располагайтесь, отдыхайте, мойтесь. У нас тут столичных удобств не имеется, водопровод и смывной сортир вот в прошлом году только сделали, на первом этаже под лестницей, а тут чуланчик с ночными вазами и умывальник наливной. А мыльню мы только по вечерам топим, и то не каждый день, уголь дорогой нынче, да и торф недешев.