Учение о боговдохновенности. Мартин Лютер и его место в экуменической проблеме боговдохновенности - [23]

Через пророческую боговдохновенность (инспирацию) невидимый Бог, Deus absconditus, открывает Сам Себя как открытого, милосердного Бога, Deus revelatus, который делает очевидной Свою внутреннюю благодать для пророков. Сокровенность пророческой боговдохновенности по благодати соответствует своему содержанию. Пророческая боговдохновенность имеет отношение к божественному opus proprium.

Лютер никогда не называл закон богодухновенным. Закон относится к внешним проявлениям человеческой жизни. Более того, этот закон известен всем народам, благодаря единству творения, как некий природный, естественный закон, который находит свое выражение в таких формах, как Декалог. Поскольку закон уже известен, то нет смысла считать какие-либо рассуждения о нем откровением, откровение предполагает раскрытие чего-то неизвестного в природе, а именно — благого Бога. Следовательно, пророк является evangelista, а не legista. Как пророки, так и апостолы знали о законе. Он был естественной частью их жизни, Евангелие же было дано им благодаря действию Святого Духа:

Они, пожалуй, слышали закон, однако эту истину Евангелия они получили из откровения Святого Духа…[76]

Истинный пророческий дух ставит Божью благодать выше всего, даже выше всякого закона. Даже в самом законе пророк видит скрытое Евангелие и непреходящие обетования:

Следовательно, пророк посмотрел на закон Моисея духовными глазами, видя, что в нем скрыт и заключен закон веры, Евангелие благодати и незримые обетования…[77]

Лютер подчеркивает высокое положение благодати и свободу богодухновенных людей; даже «богодухновенный христианин, исполненный Святого Духа», способен сотворить более высокие законы и положения, чем десять заповедей Моисея, потому что Христос превыше и чище любого библейского пророка.

Лютер считал, что основной темой всех Писаний является вопрос обетований Божьих и человеческой веры в них. Следовательно, книга Бытия уже «почти Евангелическое произведение». Авраам «друг Самого Бога». В Новом Завете апостолы также являются «друзьями Христа»:

И в этом причина того, что Священное Писание наделяет Авраама такой славой и называет его близким и другом Бога у Исайи, как Христос называет своих апостолов не рабами, а друзьями.[78]

В богословии Лютера пророческая боговдохновенность по определению есть inspiratio gratiae, как откровение божественного opus proprium. Пророческая боговдохновенность относится к Духу, а не к букве закона. Следовательно, пророческое понимание вещей занимает доминирующее положение даже в деле понимания «буквы»:

Ведь дух скрыт в букве, которая не есть благое слово, потому что это — закон гнева, но дух — это благое слово, потому что это — слово благодати, и поэтому выводить его из буквы — изрекать его.[79]

Близкая встреча Бога и пророка рассматривается как обетование Бога о Его близости и благодати. Это обетование изначально определено во времени, оно направлено на futura bona. Лютер считал пророческое состояние экстаза способом предчувствия будущих событий, вечного проклятия или благодати:

Два вида исступления мы находим в Писании: чувство вечного осуждения, а другой — чувство вечного блаженства, каковые оба исступления выпадают на долю только возвышенным душам.[80]

Как феномен, направленная пророческая боговдохновенность в состоянии экстаза связана с содержанием как откровения, так и обетования: оба направлены из настоящего, ощутимого мира в будущее, установленное Богом. Благодаря инспирации Святого Духа, душа пророка испытывает состояние припоминания, а он сам возносится выше преходящего и себя, дабы узреть то, что уготовил Бог.

«Боже мой, не восхити меня посередине моих дней», — потому что выше Давид сказал, что его дни закончились и пришли в упадок, и таким образом они находятся «в конце». Это происходит в результате того, что душа собирается в духе и отходит от временного, но дни находятся «посередине», когда Давид, включенный во временное, не чувствует духа, вовлеченный в свои дни, и этого он касается, когда говорит: «Давид ответил Господу на пути», — то есть тогда, когда он находится в исступлении. Так он молит о будущем.[81]

…Это исступление, благодаря которому с помощью веры Давид возносится над собой так, что видит будущие блага.[82]

Обетование futura bona приводит к уверенности, fides, в душе пророка, который получает обетование. Эквивалентом божественного promissio всегда является восприятие по вере in fide. Сутью пророческой боговдохновенности является восприятие спасительной вести. Особенность Лютеровской концепции пророческого экстатического состояния проявляется в том, как он объединяет данное состояние с верой. «Истинный экстаз» определяется «ясным осознанием веры»; verbum cogitatum, относящееся к пророческой боговдохновенности и clara cognitio fidei, проявляющаяся в момент экстатического состояния, являются двумя сторонами одной медали:

Во-вторых, это — восхищение души в ясном познании веры, и это — исступление в собственном смысле.[83]

Ведь если он поверил, то в присутствии Бога он возвысился, ведь вера возносит.[84]

С другой стороны, Лютер определяет веру как озарение человеческого сознания, которое происходит вследствие божественного вдохновения: