Учебные часы - [51]

Ебать, ебать, ебать меня жестко.

Я захлопываю дверь с такой силой, что она трескается, дергается на петлях, и с грохотом несусь по коридору. Распахиваю свою дверь. Она ударяется о стену, отскакивая от силы удара. Расхаживая взад и вперед по своей комнате, как тигр в клетке, я считаю, чтобы восстановить самообладание.

Раз, два, пять. Десять.

Я выхожу в коридор, задыхаясь, как будто только что пробежал восемь миль, и борюсь с желанием пробить кулаком чертову стену, отделяющую комнату Эллиота от коридора.

Я жду.

* * *

Я стою, прислонившись к стене за его дверью, когда она выходит, одетая только в его футболку. Его гребаную футболку. Я вспоминаю нашу поездку в Юту, на ней не было ничего, кроме моей серой борцовской рубашки, и снова чуть не теряю самообладание.

Я считаю до пяти, с удовлетворением отмечая ее испуганный вздох, когда она видит меня, вздох, похожий на тот, который я слышал полчаса назад, когда она подложила мне свинью.

Трахаясь с моим соседом.

— Привет! — мое злобное, пронзительное и сердитое приветствие отнюдь не приятно. — В чем дело?!

Я уверен, что это звучит безумно, но я так чертовски зол.

Она смотрит налево, смотрит направо в поисках спасения. Прости, милая, никто не придет тебя спасать.

— Если тебе нужно отлить или, ну, не знаю, бросить презерватив в мусорное ведро, ванная дальше по коридору налево.

Разве я не чертов приветственный комитет? Сбавь тон, Осборн.

Вместо того чтобы направиться в ванную, Джеймсон прислоняется к стене, подражая моей позе. Спина прямая, прислонясь к стене, левое колено уперлось в стену, нога коснулась гипсокартона.

— Ты рано вернулся, — любезно говорит она. — Как прошло соревнование?

Скрестив руки на груди, я изучаю ее. Раскрасневшиеся щеки, взъерошенные волосы, немного дикие глаза… её посторгазменный взгляд невероятно сексуален.

Я перешел к делу.

— Как долго это продолжается?

Ее голова с глухим стуком ударяется о стену.

— Только один раз. Но это было наше второе свидание.

— С каких это пор?

— Мы переписывались после вечеринки.

Сукин сын. Это было минимум две недели назад. Или уже три?

— Когда ты собиралась мне сказать?

Иронический смех срывается с ее губ:

— Я не собиралась.

— Почему? Я гонялся за тобой неделями; ты трахнешь его, но не трахнешь меня?

— Это не соревнование, и, пожалуйста, говори тише.

— Почему.

— Почему что?

— Почему ты позволила ему… — я сглатываю, не в силах произнести ни слова. Черт возьми, если все это не заставляет меня чувствовать себя полным дерьмом.

В ответ она сухо рассмеялась.

— О, пожалуйста, только не говори, что тебя это беспокоит. Ты не желающий обязательств. Ты тот, кто получает «работу руками» и минет от любой, у кого есть пульс. — Она фыркает. — Дай мне чертов перерыв.

Я тычу пальцем в ее сторону.

— Ты с ума сошла, если думаешь, что меня это устроит.

— Это не имеет к тебе никакого отношения.

— Чушь собачья. Это имеет отношение ко мне! Ты простонала мое имя. Мое. Имя.

В ответ она лишь небрежно пожимает плечами, и мне хочется прижать ее к стене и показать, что она для меня значит.

— Ты спала с ним, чтобы заставить меня ревновать? Чтобы подчинить меня? Потому что я говорю тебе прямо сейчас, Джеймсон, это не сработает. Все это меня бесит.

Долгий, тихий вздох.

— Он хороший парень, Оз. Он мне нравится. Может, мы и не встречаемся, но, по крайней мере, он не заставит меня чувствовать себя использованной и дешевой по утрам. Он не заставит меня чувствовать себя очередным номером. Я сохраню достоинство, когда выйду отсюда.

— Что ты несешь? — Я тычу большим пальцем себе в грудь. — Я отношусь к тебе с уважением.

— Успокойся и говори тише, — шипит она. — Боже, Себастьян, не все всегда связано с тобой. Тебе не приходило в голову, что я не хочу быть с кем-то, кто хочет, чтобы я отвезла его в секс-город?

Я молча считаю до десяти и делаю глубокий успокаивающий вдох, сжимая кулаки.

— Почему ты не позволяешь мне трахнуть тебя?

Она изучает меня, холодная, спокойная и собранная. Плечи расправлены и полны достоинства, как будто она уже все обдумала и знает ответ.

— Потому что ты говоришь такие вещи, как «почему ты не позволяешь мне трахнуть тебя». Думаешь, я не хочу тебя? Ты ошибаешься. Я хочу. Я лежу в постели и думаю о тебе каждую ночь; Ты мне снишься, Себастьян. Но я не дура. Ты разобьешь мне сердце.

— Так это и есть твое решение? Переспать с кем-то еще? С моим долбаным соседом, из всех людей?

— Я сделала это не для того, чтобы причинить тебе боль.

— Слишком поздно! Как ты могла так поступить со мной, Джеймсон? Скажи мне! Я не трахался с твоей соседкой, когда была возможность.

Ее лицо вытягивается. Плечи опускаются.

— Наверное, я… хотела чувствовать себя хорошо. Я хотела удовольствия. Я хотела оргазма. У меня не было секса целую вечность, и Эллиот был безопасным выбором.

— О, мой гребаный Бог. — Мои кулаки сжимаются, мне хочется ударить кулаком в стену позади меня. — Это такое дерьмо.

Джеймсон скрещивает руки на груди.

— Я приняла решение.

— Я никогда не лгал тебе о том, кто я.

— И мне это нравится в тебе, но…

— Но что? — Не могу избавиться от горького привкуса во рту.

— Чудесно и ужасно, — шепчет она. — Красиво и легко забываемо. Ты заставляешь меня чувствовать то же самое.