Участок - [15]

– Моя, здравствуйте, а что?

– А эта? – предъявил Кравцов улику. – В другом месте найдена, между прочим!

Куропатов если и смутился, то виду не подал.

– Тоже моя, должно быть. Только вы зря спрашиваете. Я ночью дома спал.

– А мы ведь и не спрашивали, спали вы дома или нет! – тонко заметил Кравцов.

– Эх, Михаил! – вздохнул Шаров, сожалея.

То ли он о проводах жалел, то ли о том, как глупо промахнулся Куропатов, выскочив вперед со своим самооправданием.

– Опять же, – не давал Кравцов опомниться, – чего это вы с утра колеса-то мыли?

– Я их каждое утро мою! – угрюмо ответил Куропатов, глядя в сторону. – Шланг с водой есть, чего не помыть?

Тут сокрушенно вздохнул не только Шаров, но и Мурзин, и Володька. Все они имели дело с рабочим транспортом и все поняли, насколько несуразно выглядят слова Куропатова: если колеса каждое утро мыть, работать когда? Куропатов и сам догадался, что сказал глупость, и тут же попробовал исправить:

– Может, его ночью кто брал? Ворота открыты, Хали-Гали вечно спит. Давно пора ворота починить, Андрей Ильич!

– Мы починим! Мы все сделаем как надо, Михаил! – многозначительно ответил Шаров.

А Кравцов пошел к сторожевой вышке, которая укреплена была на столбах возле ворот. Обычное дощатое сооружение с навесом. Оттуда уже свесил голову Хали-Гали.

– Привет Цицерону! – поприветствовал он в первую очередь собаку.

– Цезарю, – поправил Кравцов и тут же спросил по существу: – Спали ночью, дедушка?

– Не без этого, – кивнул Хали-Гали. Шаров услышал и взвился:

– И он даже не скрывает! На одну пенсию будешь жить теперь, Хали-Гали! Я тебя пожалел, взял в сторожа – а ты что ж?

– Зря, значит, жалел. Ты начальство, тебе людей жалеть нельзя! – ответил ему Хали-Гали и объяснил Кравцову: – Вообще-то меня бессонница мучает. Но понимаешь, какая штука! Дома мне не спится. В саду пробовал на лавочке – не спится. В сараюшке на сене пробовал – никак! Но как только я сюда вот, в будку влезаю – бьет меня сон, хоть ты что! Как просто нарочно! Это почему?

– Та же история! – сочувственно подал голос Мурзин. – Всю ночь ворочаюсь, маюсь, а на завод прихожу – через два-три часа просто валюсь с ног. Ну, вздремнешь немного – и опять человек. Тут, наверно, воздух такой. Испарения.

– Знаю я ваши испарения! – закричал Шаров высоким голосом. – Буду за сон в рабочее время наказывать, ясно?

– И зря, – сказал Хали-Гали. – Человек когда выспится, он тебе в десять раз больше наработает.

Кравцов не дал углубиться в эту интересную тему, начал выспрашивать, что видел Хали-Гали, а чего не видел. И выяснил, что Хали-Гали точно помнит: вечером мотороллер был. И утром был. А вот за ночь не ручается.

Куропатов стоял в стороне и делал вид, что разговор его не интересует.

Шарова же заботили проблемы общего масштаба.

– Павел Сергеевич, ты это... – сказал он Кравцову негромко. – Если вдруг окажется, что все-таки кто-то из наших... Нет, это вряд ли!.. Но если все-таки окажется, скажи сначала мне, ладно?

– Укрывать будете? – спросил Кравцов.

– Ни в коем случае! Но, может, придумаем что-нибудь. Люди ж не от хорошей жизни... Хотя обидно, у нас, в Анисовке, народ все-таки получше живет. Винзавод очень помогает. Хозяйство какое-никакое есть...

– Я все понимаю. Но если все-таки будет кто-то из местных, не обессудьте.

– Ты, главное, не хватай сразу, как Сурикова. А то налетел, заковал, нашумел. Все село против себя пос– тавил.

– Вообще-то он налетел, а не я, – напомнил Кравцов. – И он свободен уже.

– Ладно, ладно. Буквоед какой! – укорил Шаров. Кравцов же мысленно подводил итоги и понимал, что у него имеется один явно подозреваемый. И в «Поле чудес» надо бы заглянуть. Но тут примчалась Желтякова, жена кладоискателя, с криком, что от столба до ее дома какие-то паразиты ночью отрезали провода.

5

У дома Желтяковой какие-то паразиты ночью отрезали провода. Желтяков, мужчина беспечальный, с вечной улыбкой, встретил Кравцова весело:

– О, гляньте! Отхватили!

Лицо его при этом сияло так, будто ему сильно повезло. Но тут он посмотрел на жену и сделался преувеличенно озабоченным.

– Воровство – наша социальная проблема! – грамотно пожаловался он.

– Ты у меня социальная проблема! – не оценила его слов Желтякова. – Я тебе сколько говорила – лестницу на ночь убирать!

Действительно, лестница лежала тут же, у дома. И картина преступления была абсолютно ясна: кто-то поднялся по лестнице сначала у столба, а потом у дома. И обрезал. Масштаб не тот, что за околицей, но ведь должна быть какая-то связь!

Кравцов размышлял над этим и увидел длинного человека с длинной палкой на плече. Человек шел к дому Желтякова, но, увидев милиционера, вдруг решил свернуть. Однако заметил, что его заметили, и продолжил путь как ни в чем не бывало. С точки зрения человеческой такое поведение Кравцову не понравилось, но зато как следователю понравилось очень: явная загадка, требующая разрешения.

Подошедшим был второй кладоискатель Клюквин.

Желтяков его приходу ужасно обрадовался.

– Вот! – воскликнул он. – Рома за мной уже на работу пришел, а вы меня тут держите!

– Да кто тебя держит? – удивилась жена. – Иди уже, работник!

– Давно пора! – поддержал Клюквин, торопясь уйти, но Кравцов его остановил деликатным и простодушным вопросом: