Убийство в Рабеншлюхт - [18]

Сама кузница — большая, просторная, сложена из брусьев. Под высокой треугольной крышей с одной стороны помещение с горном и наковальней, а с другой, ближе к дороге, открытый навес, куда заводили подковывать лошадей. Под навесом еще одна наковальня стоит — летом в хорошую погоду работать. Рядом ящик с песком, ветошью закиданный. Из кузницы под навес выводят большие кованые ворота, почти всегда открытые. Тут же бочка с водой ведер на двадцать-двадцать пять и широкая скамья — на ней обычно кузнец отдыхает. Под самым навесом подвешен колокол, гораздо меньше, чем на церкви, а как звучит — Иоганн никогда не слышал. Хотя, может, сегодня именно он и звонил? Этот колокол давно здесь висел, говорят, в старые времена, когда в лесах водились разбойники, прежний кузнец звонил в него не раз — предупреждал Рабеншлюхт о надвигающейся угрозе.

Сейчас здесь никаких разбойников не было. Если не считать того, кто убил Феликса. Учитель Рудольф задумчиво курил сигарету, расхаживая по двору. Дядя сказал как-то, что учитель неместный, но это и по одежке видно. Никто не одевался так, как Рудольф. Шляпа из фетра, серый в полоску костюм, строгий белый воротничок, галстук-самовяз, ботинки со шнуровкой… Как ему не жарко? Но учителю жарко не было. Худой и бледный, он вечно жаловался на здоровье и любил ворчать на отсутствие порядка в стране. Даже про отца Иеремию — Иоганн сам слышал — говорил за спиной, что тот слишком мягок и потакает грешникам. Себастьян как-то сказывал, что ученики тихо ненавидели Рудольфа за презрительный тон и палочную дисциплину. Что же такого рассматривал учитель несколько минут назад, когда Иоганн выглянул во двор из кустов? Наверное, тоже хочет распутать убийство, решил юноша. Рудольф любит доказывать, что умнее всех.

Учитель, наконец, заметил стоявшего у ворот юношу и окликнул его.

— Ты к кузнецу что ли? — спросил он. — Иеремия послал? Нет кузнеца. В Вавилон уехал.

У учителя была скверная привычка называть вещи не своими именами. Вот и их небольшой уютный городок Леменграуен он отчего-то Вавилоном прозвал. Хотя ни особого смешения языков, ни тем более высоких башен в их городе отродясь не было. Не считать же французский или итальянский языки чем-то совсем уж чуждым. Бывало, правда, цыгане табором неподалеку станут или граф Ерёмин Новый год по какому-то своему обычаю в середине января начнет справлять, да к нему соотечественники со всей Европы соберутся. Но это так… редкие исключения из правила.

— Я… — хотел было ответить Иоганн, но учитель его перебил.

— Или к Себастьяну? — вопросил надменно учитель, выпуская очередное табачное колечко. — Так всё… Отгулял твой дружок. Я когда еще Генриху говорил: гнать нужно волчонка, вырастет — глотку перегрызет. И кто был прав? Сегодня он Феликса зарубил! Молодой парень, светлая голова, столько надежд…

Учитель неожиданно скривился и демонстративно смахнул с лица несуществующую слезу. Вышло ненатурально, и Иоганн чуть не прыснул со смеха. Но тут же укорил себя — тут убийство, а ему все смешки.

— Я… — снова начал он.

— И дяде твоему говорил, — не унимался учитель, — отец Иеремия, вы, конечно, служитель церкви и всё такое, но за племянником плохо следите. Он общается со всяким отребьем. Смотрите, Каина на груди пригреете…

— Себастьян не отребье! — не сдержавшись, ответил Иоганн. — Вы не имеете права так говорить!

Бледное лицо Рудольфа внезапно пошло серо-вишневыми пятнами, словно кто-то макнул его в заплесневелый вишневый джем.

— Ты меня еще поучи, щенок! — он встал со скамейки и сделал пару шагов навстречу Иоганну. — Давно розги не пробовал? Ты как со старшими разговариваешь? Вот я дяде твоему…

— Себастьян не отребье! — четко выговаривая слова, холодно произнес Иоганн. — Он никого не убивал. А вас я попрошу не кричать. Господин Вальтер Бауэр поручил мне расследование убийства!

Рудольф вытаращил на юношу глаза.

— Тебе? — выдохнул он.

Машинально ударил по мундштуку указательным пальцем, стряхивая пепел, но вместо пепла из сигареты выпал комочек табака вместе с огоньком и, упав на серую в полоску штанину, моментально прожег ее насквозь. Учитель завертелся на месте, отряхивая брюки и громко ругаясь.

— Мне! — отчеканил Иоганн и, проходя мимо учителя, добавил, — и отцу Иеремии…

Справившись с окурком, учитель зло посмотрел в спину юноше и двинулся за ним. Впрочем, путешествие оказалось недолгим — через пару десятков шагов Иоганн остановился, присел на корточки и стал внимательно осматривать свою первую находку — обрывок крученого шнурка.

I

Отцы говорят нам:

Слушайте и запоминайте, а после расскажите своим детям, чтобы запомнили и они.

В те времена, когда над землями кмеру гулял холодный ветер и летом нередко шел снег, с далекого Севера прилетела к ним Черная Ворона.

Была она огромна, и ни одно дерево не могло выдержать ее веса.

Был она сильна, и все воины народа, собравшись вместе, не могли одолеть ее.

Была она мудра, и старейшины не смогли придумать вопроса, на который бы не ответила Ворона.

И тогда склонился народ кмеру и спросил ее:

— Что же ты хочешь? Зачем прилетела к нам?

— Хочу вашей крови, — ответила Черная Ворона.