Убийство на летнем фестивале - [47]

– Когда у меня возникла идея серии книг о детективе Андерсоне, Барнаби был первым, кому я о ней рассказал, и он поддержал и поощрил меня… А когда я заключил договор, я с огромным восторгом поделился с ним этими новостями!

– В это время вам было уже двадцать? – уточнил Джонатан. Он всегда был внимателен к деталям, Нэнси знала это.

Томас кивнул.

– Когда я рассказал вам, – Томас повернулся к своей семье, – реакция отца поведала мне все о его отношении. Он спросил, где я найду время писать, если буду нужен в лавке. Я был раздавлен. Я надеялся, что он будет рад и поддержит меня, но этого не случилось. В лавке дела шли совсем плохо, и я не видел в ней для себя никакого будущего. И Нейтан, мой агент, посчитал, что мне лучше переехать в Лондон, в самый центр книгоиздания, чтобы встречаться с писателями, ходить на мероприятия, да и в целом чтобы быть на виду. Такая у него была идея. Я искренне поделился ей с Барнаби, но у него был тяжелый период. Его жена только что ушла от него и забрала сына… забрала Майкла. Он был опустошен. Он сказал мне ехать в Лондон, сказал, что его самой большой ошибкой было не последовать за своей мечтой в моем возрасте и теперь он чувствует себя так, будто остался ни с чем. – Томас отпил чая. Его руки слегка тряслись. – К несчастью, всего через пару дней Барнаби покончил с собой.

Его мать ахнула, а Саша прошептала: «О, господи!» Эдвард покачал головой. Нэнси, Джейн и Джонатан уже знали о случившемся, но трагичные слова Томаса никого не оставили равнодушным.

– Это ужасно, – сказала Рита. – Почему ты не сказал нам?

– Мне кажется, никто из вас по-настоящему не интересовался писательским клубом и не был рад, что я его участник… Стоило мне только заикнуться при отце, что мне стоит поехать в Лондон, как произошла та жуткая сцена. Вы же помните?

Его мать и брат молчали, но Нэнси знала, что никто из них не забыл о том времени. Разве такое возможно?

– Он сказал мне уезжать и никогда больше не возвращаться. Я скорбел, я и так был разбит, а он заявляет мне такое… Ну, я и подумал: отлично, уеду и никогда не вернусь. Так что я переехал в Лондон. Когда Перси и Кэрри связались со мной по поводу похорон Барнаби, я знал, что этого не вынесу. Я потерял своего наставника, друга, практически отца, и моя настоящая семья тоже не желала меня видеть. Я не мог вернуться в Даггерфорд, так что я держался подальше, построил новую жизнь в Лондоне, и чем больше проходило времени, тем тяжелее мне было думать о доме. Поэтому… я и не думал.

История оборвалась, и последовало короткое молчание. Теперь Нэнси поняла, почему он так избегал разговоров о прошлом.

– Но ты даже не вернулся на похороны папы, – наконец произнес Эдвард. – Ты был нам нужен.

– Мне очень жаль. Я не был готов столкнуться со скорбью, с болью, с прошлым. С тем фактом, что мы с отцом так долго бессмысленно отталкивали друг друга. Мне казалось почти лицемерием приехать на похороны. И, как я уже и сказал, чем дольше я оставался вдали от дома, тем тяжелее мне было думать о возвращении. Наверное, я просто пытался оградиться от всего случившегося. Я даже не упоминал Даггерфорд в разговорах, это было слишком тяжело, так что я делал вид, что его… не существует.

– Но мы существуем! – зло воскликнул Эдвард. Его мать положила руку ему на плечо. – Извини, но я потерял брата и даже не понял почему. Я думал, тебе на все наплевать!

Томас покачал головой:

– Мне никогда не было наплевать, это я могу сказать точно.

– О, Томас! – Глаза Риты наполнились слезами.

Эдвард дотянулся до нее и сжал ее ладонь. Томас взглянул на них, и Нэнси увидела грусть в его глазах. Возможно, это – начало их совместного исцеления. Она надеялась на это, особенно из-за Риты.

– Но как это все связано с Майклом Криком? – спросил Джонатан, когда эмоции поутихли. – Вы знали, что он придет на фестиваль?

– Нет, я не видел его с младенчества – с тех пор, как его забрала мать. Но после того, как была анонсирована новая книга, я получил от него письмо. Оно было подписано его настоящим именем, Майкл Крик. Он написал, что он сын Барнаби и хотел бы поговорить со мной об отце. Просто как снег на голову! Ведь прошло тридцать лет! Я показал письмо Нейтану, чтобы спросить совета. Он посчитал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Решил, что Майкл хочет, чтобы я ему как-то помог; скажу честно, у нас часто просят денег, пишут слезливые истории; а еще обращаются начинающие писатели, которые пытаются издать свои книги, понимаете? Нейтан написал ему в ответ, что я слишком занят организацией промотура, я этого письма не видел. Господи, как бы мне хотелось сейчас с ним встретиться. Правда.

– Это объясняет, почему Майкл был так зол на вас и пытался сорвать ваше мероприятие: вы отказались встретиться с ним, – медленно проговорила Нэнси. – Но его угрозы? Он как будто считал, что вы что-то сделали. Что-то такое, за что он хотел вам отомстить.

Томас выдержал ее пристальный взгляд:

– Сейчас я думаю, что он злился из-за своего отца. Вероятно, он полагал, что весь писательский клуб, включая меня, каким-то образом несет ответственность за его смерть, что, возможно, мы должны были как-то помочь ему. Не знаю, может, его бесило, что мою книгу опубликовали и я стал успешным автором, а его отец этого так и не достиг. Мне кажется, ему нужно было обвинить кого-то в самоубийстве отца, и он выбрал меня.