Убийственный аргумент - [10]

— Другая ошибка, — он пропустил мои слова мимо ушей, — вас не уволили, а вернули домой.

— Домой? — я покачал головой.

— Понимаю, знакомо, — Н. Г. быстро взглянул на меня. — Разведчик должен верить в свою «легенду». Не знать ее, а именно верить, что он родился в стране пребывания, даже думать на другом языке. Любить семью, которую заводит для прикрытия, дружить с людьми, хотя те принимают его совсем за другого человека. В конце концов он становится этим другим человеком, потому что только так можно стать искренним настолько, чтобы окружающие ничего не заподозрили. А когда возвращаешься домой, все кажется чужим. Начиная от мебели в квартире и кончая женой и детьми, которые тоже привыкли думать, что ты — не более чем фотография на серванте. И начинаешь жить заново…

— Детей нет, — зачем-то сказал я.

— А мне по ночам снится дочь, которая осталась там… — он неопределенно мотнул головой. — Ведь для нее я — пропавший без вести. Вышел на яхте в море и… Может, уже и внуки есть.

— Послушайте, — я подозрительно посмотрел на него, — вы часом не мемуары пишите? И хотите уточнить у меня какие-нибудь подробности? Тогда я запрошу проценты от гонорара.

Впервые на лице у него появилась гримаса. То ли улыбнулся, то ли просто скривил губы.

— Олег Федоренко, — произнес Н.Г., - оперативный псевдоним — Аист.

Я непроизвольно сжал кулак. Так, что заболели пальцы.

— Из-за него вам пришлось вернуться? Ведь вы и я знаем правду? — спросил Н. Г.

— Этот тип провалил всех, кого только смог.

— Агент-двойник, чтобы завоевать доверие тех, кому должен был передать дезинформацию, сдал нескольких малоценных агентов. Оправданные потери.

— Оправданные потери? Из-за него погибли люди…

— Но вам-то удалось ускользнуть? Правда, чуть не пострадали в аварии, когда уходили от «наружки».

— …А те, кто не погиб сразу, прошли через ад. Я знаю, как допрашивают в латиноамериканской контрразведке.

— Да, вряд ли кто из них выжил. Вы ведь знали некоторых из этих людей?

— Одну женщину. Она погибла в той автомобильной аварии.

— Это версия для газет. На самом деле полиция нашла разбитую машину, но не нашла тело. А потом мы получили информацию, что она попала в «сегуридад». Ваша подруга была в достаточной степени жива, чтобы они смогли ее допрашивать.

Я почувствовал, как свет пульсирует в глазах.

— Но она никого не назвала, если хотите знать, — сказал Н. Г., - Так что остались не засвеченным. Ведь эта женщина единственная, кто знал вас в лицо… Короче, повезло.

— Да, — медленно произнес я. — Мне чертовски повезло.

— А у Аиста ничего не вышло. Он сдал вас и ваших людей, а ему все равно не поверили. Когда стало ясно, что операция провалилась, и те, кто ее готовил, ожидали головомойки, кому-то пришла в голову идея свалить все на вас. Руководству доложили, что вы просто провалились. Ну а Аиста перевели работать в другую страну. В девяносто первом он ушел в отставку. Сейчас основал свою фирму, называется «Октопус». Процветает.

— Я должен за него порадоваться?

— Нет. Вы должны его устранить.

* * *

Мы как раз дошли до длиннющего такого здания, которое местные жители называют «Флейтой».

— Вы предлагаете мне его убить?

— Если бы понадобилась физическая ликвидация, я бы обратился к специалистам, — сказал он холодно.

— Тогда почему вы обратились ко мне?

— Сегодня мы, в прошлом сотрудники Комитета, работаем в коммерческих структурах. Иногда сталкиваемся с активной деятельностью бывших коллег, которая вредит интересам наших фирм и организаций. И решаем проблемы мы, соответственно, своими методами, — сообщил он, словно на лекции курсантам.

— И теперь вам понадобился человек, у которого личные счеты с Аистом?

— Это мы тоже учитывали. Риск слишком велик, чтобы доверять случайному человеку. Должна быть гарантия — его не перекупят… и что он не испугается. Я не стану от вас скрывать: Вадим поставлял информацию об «Октопусе», он там работал. Ко мне пришел сам пришел и предложил сотрудничество.

— Значит, он работал у Федоренко?

— Вы не знали?

— До разговора с вами я вообще не подозревал, что существует такая фирма. А у него какие счеты с Аистом?

— Никаких. Мы оплачивали его услуги. Недавно он передал, что может сообщить что-то очень важное. Но запросил слишком высокий гонорар. Допускаю, его гибель как раз связана с этой информацией.

— Почему?

— Я же сказал, он назначил очень высокую цену.

Устранить человека сегодня стоит дешевле.

— Так кто же его устранил?

— Подумайте сами — если кто-то знает про вас такое, что может стоить сто тысяч долларов…

— Ого. И теперь вы хотите, чтобы я выяснил, какую информацию он не успел вам продать?

— Вам не удастся. Вадим проработал в фирме несколько лет, в чем-то являлся доверенным лицом. А вы даже не успеете внедриться…

— Не успею?

— Да. Как он намекнул, его информация имеет цену только до начала следующего года. Сегодня у нас двадцать шестое. После первого числа ничего уже не удастся изменить.

— Что же вы хотите от меня за пять дней?

— Необходимо дезорганизовать работу фирмы. Почему первое января? Удачное число для начала действия какого-нибудь договора, верно? С нового года он вступает в силу, и тогда уже ничего нельзя будет изменить. Но до этого числа еще остается возможность помешать. Иначе Вадим не стал бы заламывать цену, понимаете?