Убийственная красавица - [5]

Впрочем, у Кэнди явно не осталось ни одного человека, который стал бы ее искать и тем более оплакивать.

Но эта девушка, эта сердцеедка, с большими голубыми глазами и большой натуральной грудью — совсем другое дело.

И дело не только в том, что на ее поиски немедленно бросится куча народу — возможно, ее уже разыскивают, — но в том, что это гораздо более опасное предприятие. Кэнди была слишком недалекой, чтобы, играя с ней, можно было получить какое-то удовольствие. А у этой девицы и сил больше, и психика у нее прочнее, так что придется, как говорится, усложнить правила игры, а именно шевелиться быстрее, соображать быстрее и бить сильнее.

Снова она смотрит так, будто догадывается, что я здесь, будто слышит, как скрипит ручка по бумаге. Так что я пока брошу это занятие и пойду что-нибудь перекушу. А потом вернусь и перейду ко второй части своего плана.

Может, я убью ее утром. Может, не стану ждать. Никогда не следует забывать о риске. Излишняя самонадеянность к добру не приводит.

Как говорится, оставайтесь с нами. Я скоро вернусь.

2

— Ну что, ребята, доставайте свои дневники!

Сэнди Кросби присела на краешек стола и смотрела, как двадцать три ученика из ее двенадцатого класса — вообще-то всего их должно быть двадцать пять, но ни Питер Арлингтон, ни Лиана Мартин не явились на урок — неохотно извлекают дневники и бросают их на парты с разной степенью равнодушия или отвращения. Как к ней вновь обращаются тусклые скучающие взгляды. Как подростки разваливаются, как обычно, на стульях, небрежно вытянув под партами обтянутые джинсами ноги. И как настукивают карандашами какие-то бесконечные незнакомые мелодии. Все они, в том числе и сама Сэнди Кросби, хотели бы оказаться сейчас где угодно, но только не здесь.

Что совершенно естественно. Кому же в здравом уме охота сидеть взаперти в душном классе, когда можно бегать по улицам, наслаждаясь хорошей погодой, и выделывать курбеты? Интересно, хоть один из ее учеников слышал, что означает выражение «выделывать курбеты»? И не их ли сейчас выделывает — если верить сплетням — эта сладкая парочка, Питер Арлингтон с Лианой Мартин? Взгляд Сэнди скользнул поверх пяти рядов нерадивых школьников к высоким окнам класса. За окнами царил дивный апрельский день, хотя и довольно прохладный для этого времени года. Во всяком случае, все только об этом и твердили. «Были бы вы здесь в прошлом апреле, — бубнили они то и дело. — Сейчас на добрых десять градусов меньше, чем всегда». Но Сэнди прохлада никогда не пугала. Она вообще предпочитала холодную погоду, напоминающую ей северный пригород Нью-Йорка, где она родилась и выросла. Все только и делали, что жаловались на жестокие рочестерские зимы, особенно Ян. Сэнди же была одним из тех редких созданий, которым по-настоящему нравился снег и даже мороз. Она любила кутаться в теплую одежду — это давало ей чувство защищенности.

Какого черта она делает в этом захолустном Торрансе, с его изнуряющей жарой и высокой влажностью?

Это была не ее идея переселиться прошлым летом во Флориду. Это все Ян. Два года он уговаривал ее переехать с северо-востока в какой-нибудь южный городишко: «Так будет лучше для моей практики, для детей, для нашего брака». Он обещал, канючил, добиваясь ее согласия: «Ну, давай же, решайся! Я навел кое-какие справки — ты без труда устроишься там учительницей. Стань авантюристкой. Попытайся хотя бы. Ну, максимум на два года. Клянусь, если тебе не понравится, мы вернемся».

Во всяком случае, так он говорил. А думал, как теперь ясно, так: я безумно влюблен в эту женщину, с которой познакомился по Интернету, поэтому готов забросить практику, выдернуть тебя с детьми с насиженного места и переехать в этот захудалый городишко, чтобы продолжить роман уже наяву; ну а если ничего не выгорит — мы уедем.

Но уехал только он. Сегодня ровно семь недель, мысленно подвела подсчет Сэнди, сосредоточившись на плакате, призывающем к всеобщей грамотности, который висел на дальней стене класса, и изо всех сил стараясь сдержать слезы. Вряд ли это был его первый роман — за прошедшие годы у нее не раз возникали подобные подозрения, ни разу, впрочем, не оправдавшиеся. Но известие о том, что он ее бросает, стало для нее ударом. Она допускала, что ему не терпелось бежать из Рочестера от какой-нибудь надоевшей интрижки, но ей и в голову не могло тогда прийти, что это ради новой.

Она пребывала в шоке, она смотрела, как он набивал вещами свой старый чемодан и новый докторский саквояж, который она подарила ему в день открытия новой приемной. И все это для того, чтобы перебраться в просторную квартиру на другой части города, располагавшуюся буквально в двух шагах от дома Кэрри Фрэнклин, этой клонированной Барби, его сногсшибательной возлюбленной из Интернета. Единственное, что помешало ему переехать сразу к этой разведенке с огромным лягушачьим ртом и длиннющими волосами, так это то, что его опередила ее мамаша. После третьего развода Кэрри та прочно обосновалась у нее и, похоже, не собиралась съезжать. По слухам, последнему — и уже даже пугающему — увеличению своей груди Кэрри была обязана именно деньгам Роуз Крукшэнк, так что, само собой разумеется, Кэрри не особенно удобно было вышвыривать ее на улицу. Все-таки апрель в этом году на десять градусов холоднее обычного.