Убийцы цветочной луны. Нефть. Деньги. Кровь - [64]
После этого инцидента Уайт попытался улучшить условия содержания заключенных[572]. Один из надсмотрщиков вспоминал: «Директор был строг к заключенным, однако не терпел ни истязаний, ни вообще каких-либо притеснений»[573]. Однажды Уайт написал Руденски записку: «Чтобы изменить жизнь, которую вы ведете уже не один год, требуется немало мужества — вероятно, даже больше, чем я могу себе представить. Но если оно в вас есть, самое время доказать это». Тот вспоминал позднее, что благодаря поддержке директора «у меня появился луч надежды»[574].
Хотя Уайт выступал за перевоспитание преступников и всячески содействовал ему, он не питал особых иллюзий относительно многих заключенных «парилки». В 1929 году Карл Панцрам — серийный убийца, признавшийся в убийстве 21 человека и утверждавший, что у него «нет совести»[575], — до смерти забил служащего тюрьмы. Преступника приговорили к повешению, которое надлежало привести в исполнение в тюрьме. Уайту, несмотря на то что он был противником смертной казни, выпало не только присутствовать, но и руководить экзекуцией — совсем как в свое время его отцу в Техасе. 5 сентября 1930 года, когда солнце взошло над тюремным куполом, директор тюрьмы вывел Панцрама из камеры и повел к недавно сооруженной виселице. Уайт проследил за тем, чтобы его сыновей не было поблизости, когда приговоренному надевали петлю на шею. Панцрам поторапливал палачей: «Пока вы здесь возитесь, я бы с десяток людей прикончил!»[576] В 6 часов 03 минуты крышка люка раскрылась, и казненный закачался на веревке. Впервые Уайт помогал лишить человека жизни.
Уильяма Хэйла после прибытия в Левенуэрт направили на работу в туберкулезную палату. Позже он вкалывал на тюремной ферме, где ухаживал за свиньями и скотом, совсем как в молодости на приграничных ранчо. В тюремном отчете сообщалось: «Заключенный имеет опыт работы скотником, даже без помощи ветеринара проводит вскрытия нарывов и кастрацию животных»[577].
В ноябре 1926 года некий журналист написал Уайту, выпытывая информацию о Хэйле. Однако директор тюрьмы наотрез отказался сообщать что-либо, настаивая, что будет руководствоваться здесь теми же принципами, «как и в отношении остальных заключенных»[578]. Уайт тщательно следил за тем, чтобы родные Хэйла не чувствовали себя ущемленными. Однажды его жена написала письмо, в котором просила директора: «Уместно было бы просить вашего позволения встретиться с мужем в следующий понедельник? С нашего последнего свидания прошло почти три недели. Я, разумеется, понимаю, что ваши правила разрешают лишь одно в месяц, но … если бы вы предоставили мне внеочередное, я была бы вам весьма признательна»[579]. Уайт в ответном письме сообщил, что разрешит свидание.
За все эти годы Хэйл так и не признался, что заказал хотя бы одно убийство: ни Роана, за которое был осужден, ни множество других, к которым, по имевшимся доказательствам, был причастен и по которым, ввиду вынесенного ему приговора — пожизненного заключения, — власти не выдвигали против него обвинений. В то же время на суде фермер спокойно сознался в попытке обманным путем завладеть нефтяными паями. Видимо, это его мораль позволяла: «Для меня здесь был чисто коммерческий интерес»[580].
Если раньше Уайт, столкнувшись с этой черной душой, пытался обращаться к священникам, теперь он искал и научное объяснение. В тюрьме Хэйла подвергли неврологическому и психологическому обследованию. Заключение эксперта гласило: пациент не демонстрирует очевидных «признаков вытеснения или явного психоза»[581], однако структура его личности тем не менее содержит «крайне негативные составляющие». Хэйл оправдывал свою жестокость цивилизаторством, изображая из себя американского первопроходца, одного из тех, кто в условиях первозданно дикого окружения помогал выковывать нацию. Эксперт сделал вывод: «Крайне низкая способность к оценке собственного поведения выражается в постоянном отрицании своей очевидной вины. Его аффект неуместен. … Он позабыл стыд или раскаяние, которые некогда, возможно, испытывал». Уайт ознакомился с документом, где описывалось психическое состояние заключенного, и у него сложилось впечатление, что отчасти зло так и осталось за гранью науки. Хотя Хэйл придерживался тюремного распорядка, он вынашивал планы выхода на свободу. Вероятно, он пытался подкупить апелляционный суд, а когда эта попытка провалилась, по словам эксперта, хвастал «предстоящим освобождением благодаря поддержке влиятельных друзей»[582].
Впервые за долгое время жизнь в округе Осейдж шла своим чередом без своего могущественного «короля». Молли Беркхарт снова вернулась к людям, ходила в церковь. Впоследствии встретила некоего Джона Кобба — наполовину белого, наполовину индейца-крик. По словам близких, это была настоящая любовь, и в 1928 году они сочетались браком.
В жизни Молли произошло и еще одно серьезное изменение: она вместе с другими членами племени вступила в борьбу за отмену коррумпированного опекунства. 21 апреля 1931 года суд решил, что она больше не должна пребывать под попечительством государства: «Далее суд постановляет, предписывает и объявляет, что поименованная Молли Беркхарт, пайщица № 285 … настоящим полностью восстановляется в правах. Постановление о том, что она классифицировалась как недееспособное лицо, отныне имеет статус прекращенного»
