Убить в себе жалость - [5]

Валентина прикинула, что выпила сегодня уже сто пятьдесят грамм коньяка. Чтобы не тревожить официанта дважды, она заказала еще двести грамм в графинчике и на закуску конфет. Когда официант выполнил заказ, судья расплатилась с ним и наполнила рюмку.

Их убили разные люди. Парень скончался в больнице на третьи сутки. Врачи, не скрывавшие к нему своего отношения, недоумевали: они рассчитывали на смерть семнадцатилетнего пациента в первый же день, в крайнем случае, на вторые сутки. Он же, не выходя из комы, прожил почти три дня.

Его убийцу Валентина знала так же хорошо, как и Свету: это был Николай Михайлов, отец девочки. Он скорее всего прикончил бы парня четвертым ударом кувалды, но помешал сосед, который вступил в схватку с обезумевшим от горя отцом. Это он, Николай, пачкаясь в крови, поднимал с постели мертвое тело дочери; когда опустил его, конец удавки упал на шею парня-убийцы…

Валентина неожиданно вспомнила, что первое дело, об опеке, которое послезавтра она будет вести, может сорваться в самом начале. В нем, кажется, отсутствовало соглашение о проживании ребенка с отцом. Вспоминая, судья потерла кончиками пальцев лоб. Или соглашение все же поступило?.. Впервые за четыре года Ширяева невнимательно отнеслась к предстоящему слушанию, его детали напрочь вылетели из головы. Ее занимало только дело Белоногова, которое она помнила до мелочей.

В половине девятого вечера в кафе появилась шумная компания молодых людей. С ней поднялся и мужчина среднего возраста, явно чувствующий себя среди молодежи не в своей тарелке. Он постоянно ерзал на месте, оглядывался. Наконец, приметив столик, за которым в одиночестве сидела Валентина, встал и направился к ней.

— Извините, — он указал на свободный стул, — у вас не занято?

Ширяева покачала головой, в который раз за день бросив взгляд на часы. Совсем необязательно в данной ситуации, словно оправдываясь, мужчина пояснил:

— День рождения у сына, — он сделал жест в сторону столиков. — Восемнадцать лет. Справлять именины дома наотрез отказался. Жена попросила проконтролировать.

Ширяевой показалось, что ее собеседник напрягся, пытаясь выглядеть крепким и мускулистым. Но под легкой рубашкой с коротким рукавом покоилось тщедушное тело, руки, сплошь покрытые выгоревшими на солнце волосами, выглядели хрупкими.

Судья невольно улыбнулась и вылила в рюмку остатки коньяка. Взгляд с собеседника скользнул на молодых людей, которые шумно поздравляли именинника. Среди них были крепкие ребята, но ни один из них не выглядел так внушительно, как более старшая жертва того преступления.

У него была широкая спина, овальные плечи, короткие толстопалые руки и массивные ноги. Непропорционально маленькая голова сидела на неповоротливой шее. Несмотря на то, что ему было всего семнадцать лет, кожу на лице прорезали морщины, образовывая складки и делая глаза монголоидными. Его пальцы были неповоротливыми, он с трудом справлялся со шнурками на ботинках, поэтому мать покупала ему обувь на резинках; зимой он носил полусапожки, застегивающиеся на «молнию». В тот день он был одет во фланелевую рубашку и спортивные брюки.

Ровесники обзывали его по-разному, и он всегда обижался, жалуясь матери. Зато дети помладше почти никогда не дразнили его. Правда недавно, когда неловкими движениями рук он снимал формочку, песочный кулич рассыпался, и соседская девчонка обозвала его неуклюжим медведем. На его глаза навернулись слезы, и он ответил: «Нет… Я — уклюжий немедведь». Дети, показывая на здоровяка пальцами, засмеялись: «Немедведь, немедведь!»

Мужчина посмотрел на Валентину, как ей показалось, с завистью. Он непроизвольно сглотнул, когда женщина выпила содержимое рюмки и бросила в рот шоколадное драже. Поколебавшись, он подошел к стойке и вернулся с бутылкой коньяка. И только что не расшаркался, когда, не присаживаясь, предложил Ширяевой:

— Вы не против, если я вас угощу?

Она пожала плечами. Этот вечер, как и несколько предыдущих, она намеревалась провести в одиночестве. Но в действиях незнакомца и не было ничего похожего на завязывание знакомства. Просто в компании с ней время для него пролетит незаметно.

В «Поплавке» среди пестро разодетой молодежи, веселившейся как только возможно и употребляющей в основном пиво, Ширяева и ее спутник выглядели воронами в стае голубей. На ней была все та же косынка, легкий серый пиджак, который она громко окрестила блейзером, темная юбка, туфли с растрескавшимися подошвами; накрашенные губы словно подчеркивали нездоровый цвет лица. Она наконец-то сняла темные очки, и мужчина заметил под ее глазами синеватые тени.

Он не подумал о том, в его ли вкусе женщина. Скорее нет: полная, с крупными чертами лица; слегка декольтированная блузка открывала на обозрение кулон в виде знака Водолея на тонкой золотой цепочке. Хотя мужчина не подумал и о своей внешности — с традиционным для лысеющих зачесом от уха до уха. Волосы были расположены на его голове довольно низко.

Как и у второй жертвы.

Морщины избороздили не только кожу под его глазами — толстый неповоротливый язык также был в складках. Из-за глубоко вдавленной переносицы нос казался сломанным, как у боксера. Он был сильным, но спортом не занимался. За всю свою жизнь ни разу не был в парикмахерской, мать сама стригла его — очень коротко. Он недолюбливал жужжание машинки и все время вертел головой; потом шел под душ, чтобы смыть с шеи колкие остриженные волосы.