Убит в Петербурге. Подлинная история гибели Александра II - [36]

Акции Третьего отделения и, в частности, генерала Черевина после серии плодотворных арестов значительно окрепли. Органы дознания получили в свои руки обильный материал для анализа и дальнейших разоблачений. Как ни странно, Третье отделение быстро установило личность владельца дома под Москвой, из которого была отрыта минная галерея. Им оказался архангельский мещанин Лев Николаевич Гартман, фотографию которого удалось разыскать в картотеке Третьего отделения. Гартман скрывался на конспиративной квартире в Петербурге, и так как он был объявлен в розыск, его необходимо было надежно спрятать. Он хорошо выполнил свою работу: купил дом, переоборудовал в нем подвал и первый этаж. Террористам оставалось только прорыть минную галерею и заложить мину. В глазах Хозяина такой полезный человек заслуживал переправки в Европу. Это почетное мероприятие выполнил Володька Йохельсон, которому Хозяин полностью доверял. Он провел Гартмана по тропе, пробитой еще Зунделевичем, и Гартману не суждено было познакомиться с удобствами Петропавловской крепости. В Европе и Америке Гартман сделал немало для укрепления революционной репутации Александра Михайлова.

Во всей истории покушений на Александра II в 1879 году, со всеми ее неудачами, арестами и неприкасаемым ядром «Народной воли» во главе с Александром Михайловым, поражают близорукость и доверчивость людей, окружавших Хозяина. Мысль о том, что организация работает под контролем, даже не посещала их. Все, как один, включая Льва Тихомирова, прониклись уверенностью, что аресты – это результат собственной неосторожности отдельных личностей, а нахождение на свободе остальных – следствие четкого выполнения инструкций Хозяина. Постоянное наличие денег в обороте фирмы воспринималось как умение Михайлова работать со спонсорами, не стесняясь способов и приемов. Эта доверчивость исчерпала себя только через много лет отсидки в тюрьме и тяжелой последующей жизни, но далеко не у всех. Только у Льва Тихомирова хватило духу открыто сказать о своих сомнениях в воспоминаниях, увидевших свет, но после его смерти, в 1923 году. Получив от власти, за которую боролась «Народная воля», паек, всего лишь третьей категории, Тихомиров дрожащей рукой написал:

«Еще в России, в 1879–1881 годах, я, переживая жизнь заговорщика, почувствовал, что мы все и все окружающее, воображая делать все по-своему, действуем, однако, словно пешки, двигаемые чьей-то рукой, ввиду достижения цели не нашей, а какой-то, нам неизвестной. Меня удивляло присутствие какой-то руки не только в ходе нашей политики, но прямо в судьбе моей и моих товарищей. Эта неизвестная рука действовала так властно, что я испытывал суеверный страх и отчасти обиду: “Что же я за дурак такой, что буду действовать в чьих-то, неизвестных мне целях. Я думал, будто работаю на такое-то дело, а выходит, что я работаю на совсем иное. Что за чепуха!”… Я рассудком считал это суеверием, но в чувстве не мог отделаться от впечатления».

Рассудок Тихомирова не мог объяснить впечатления от работы под контролем, потому что не располагал информацией, но чувство обусловленности событий старого мудреца не подвело…

Зачистка неспособных к выполнению порученных функций Гольденбергом, Квятковским и Ширяевым не ограничилась. Дело в том, что на квартире Квятковского при обыске обнаружили три готовые к употреблению мины. Эксперты дали такое заключение по найденным минам:

«Все эти мины вполне снаряжены для приведения их в действие; остается только мины зарядить нитроглицериновым составом, вложить в коробки боевых винтов капсюли с терками и привинтить их латунными втулочками, и, наконец, дернуть за ушко терки, тогда произойдет взрыв. Найденного в квартире нитроглицерина вполне достаточно для снаряжения осмотренных трех мин, совместное действие которых должно произвести весьма сильное разрушение» [28].

Найдя у Квятковского три готовые мины, в Третьем отделении на этом успокоились, и вопрос, для чего они предназначались, как бы повис в воздухе. Квятковский объяснить назначение мин отказался. Однако, кроме трех мин, в комнате Квятковского обнаружили поэтажный план Зимнего дворца, выполненный эскизно на полутора листах почтовой бумаги. Такая улика оказалась для Квятковского смертельной. Он, разумеется, пытался от плана откреститься, говоря, что, вероятно, кто-то его принес и оставил: «Если бы этот план принадлежал мне, то, конечно, первым бы делом я постарался бы уничтожить его, как самый важный документ…». Доводы Квятковского и сейчас выглядят наивными, тогда им тоже никто не поверил. Один из эскизов на плане был сразу опознан комендантом Зимнего дворца генерал-майором Дельсалем: «набросок этот, с “Ад. 2 эт.”, представляет детальный план половин Его и Ея Величеств и совершенно соответствует действительности, при этом комнаты, обозначенные буквами: “Пр.”, “Уч” и “Каб.”, означающими приемную, учебную и кабинет, перечеркнуты на плане крестом».

Таким образом на свет выплыла невиданная по своему коварству акция, готовившаяся против монарха: взрыв мины в его собственном кабинете. Главный начальник Третьего отделения генерал Дрентельн, имея на руках кричащие факты подготовки покушения прямо во дворце монарха, даже не попытался их расследовать. Такая халатность руководителя спецслужбы сама по себе заслуживала сурового наказания. Главная же интрига заключалась в том, что и Александр Михайлов, руководитель «Народной воли», ничего не знал о замысле своих подельников. Все готовилось Квятковским и Ширяевым втайне от Хозяина и вскрылось только после ареста Квятковского. Вскрылось и другое: еще в сентябре 1879 года Плеханов познакомил Квятковского с продвинутым рабочим Степаном Халтуриным. Оказалось, что Халтурин, имея хорошую квалификацию столяра, может через своего приятеля устроиться на работу в Зимний дворец. Квятковский сделал Халтурину фальшивый вид на имя Степана Батышкова, по которому тот устроился на работу в Зимний дворец по рекомендации Романа Бундули, уже работавшего во дворце столяром. Так сложился крепкий, но недолгий союз трех заговорщиков: Квятковский, Ширяев, Халтурин. Квятковский после липецкого съезда тяжело переживал второстепенную роль, доставшуюся ему в организации, где всеми делами заправлял Михайлов. Близко сдружившись с Ширяевым, Квятковский решил перехватить лидерство в организации, устроив решающую акцию против монарха самостоятельно, без помощи Михайлова. Ширяев подготовил для минирования помещений Зимнего дворца три компактные мины, Халтурин определил места во дворце для возможного минирования. Всю затею финансировал Квятковский. Что касается передового рабочего Халтурина, то он не стремился к лидерству в «Народной воле», но идея устранения монарха прямо в собственном дворце увлекла его, и он, не раздумывая, примкнул к группе Квятковский – Ширяев. Как ни таились заговорщики, информация о тайной подготовке «центральной акции» просочилась к Михайлову.