Убить судью - [40]
— Еще чай?
— Еще чай.
Девушка принесла еще чай.
— Пей.
— Это мне?
— Ну я же у тебя спрашивал.
Я слишком перестал думать и уже не понимал, кому чай, кому лук.
— Пей и пойдем.
— Давай, пора...
Я выпил. Я без труда мог выпить горячий... и чай... и даже молоко... в школе... в пятом классе... я на спор смог выпить... а, да... проехали...
Мы спустились к ресторану «Султан». Нас ждали. Толстенький маленький турок в национальном костюме проводил нас в подсобку. Илза уже была там.
— Слушай, Пепси, «Вандефул лайфа» у диск-жокея нет. Есть «Пёфект дей». Они похожи. Ритм тот же, настроение тоскливое, все как мы тебе поставили.
Пепси волновался и уже соглашался со всем. Секунда быковства, и вот он уже одобрительно мотает Илзе головой.
— Прокатит.
Странно. Миром правят неочаровательные девушки, очаровательные вообще глубоко в заднице. Они там сидят и не высовываются. Всем вокруг рулят именно такие. Как Илза, как Наташа... они говорят нам что-то и выискивают для этого какие-то самые такие моменты, когда мы ведемся и делаем все, как они хотят.
— Ты готов, дорогой мой?
— Я уже не дорогой.
— А какой?
— Я молодец.
— Давай посмотрим, какой ты молодец. Одевайтесь, я пойду спрошу, когда нам выходить.
Мы превратились в повелителей мира с Уолл-стрит в белых рубашках и стали ждать Илзу.
— У кого какие мысли?
— Все в порядке.
— Все в порядке.
— Ну, мы прямо французский спецназ.
Почему я сказал так? Я видел французский спецназ в фильме про Годзиллу. Они сидели перед делом с такими же тупыми лицами, как и у нас. Абсолютно не понимая режиссерской задачи. А какая у нас режиссерская задача?
— Ждать Илзу!
— Нет, Хот-Дог, твоя задача после общего дансинга рвать в сауну. Ей скажешь, что отлить.
— Понятно.
— Мы ждем тебя. Как только ты возвращаешься, отливать идем мы.
— Хорошо.
— Если мы будем еще на сцене, все равно дай нам как-то знать, что ты вернулся и нам пора.
— Хорошо.
— Пепси, гляди, ты контролируешь лук. Он за этой бочкой в моей куртке.
Я сложил куртку за алюминиевую бочку с надписью «Efes».
— Понятно.
Вернулась Илза.
— Так, народ еще не подсобрался. Подождем.
Доходило десять минут десятого, а народ еще не подсобрался. Намечалась проблема, хотя время еще было.
— Илза, мы потом поговорим? — Неожиданную тему начал Пепси.
— Конечно!
— Просто если все пройдет, можно будет еще тут повыступать или поездить.
— Конечно, все пройдет! Все так и сделаем. Может, я пойду попрошу у них воды, вам принести?
— Да.
— Да.
Я ничего не ответил, потому что Илза не дождалась моего ответа, она уже вышла из комнаты.
— Что ты к ней пристал.
— Нет, а что, удочки уже надо закидывать. Мы тоже не мальчики тут наяривать, я вообще ни перед кем не оголялся. Для меня это, может, неприемлемо... было. Я должен знать, что она может нам устроить... в смысле — предложить... глобально...
— Ты ни перед кем не оголялся?
— Нет.
— Совсем?
— Совсем.
— Что, у тебя не было в жизни таких эпизодов, что ты доставлял кому-то удовольствие и раздевался?
— Нет... я доставлял удовольствие, но не так!
— Ты сейчас мне ответил, как будто я глупость какую-то спросил, а ты такой умный и занимался всегда делом, а я ерундой.
— Я не так ответил, просто есть сотни способов доставить удовольствие, не раздеваясь.
— Ну а если раздеться?
— У меня такого не было. Я специально ни перед кем не раздевался. Так, спонтанно, перед сном, сто раз. Специально, чтоб на меня посмотрели, — ни одного.
— Что ты к нему пристал. — Хот-Дог вступился за Пепси. — Я тоже специально ни перед кем не раздевался для удовольствия... даже перед мамой.
— А зачем маме такое удовольствие, я имел в виду девушку.
— Я тоже все это имел в виду, я чтоб ты понял, что ни разу. Понятно тебе?!
На меня орали два парня из-за какой-то ерунды. Два моих друга. Мы напряглись. Море, курорт, а мы даже перенапряглись. И ведь еще никого не убили. Вот убьем и помиримся. А сейчас я просто съем свою обиду и промолчу.
— Чего пристал? Я просто спросил у Илзы!
— Ты не хочешь, мы с ней будем ездить, сиди со своей Наташей, загорай, а нам надо и о будущем подумать, можно, если подзаработать...
Хот-Дог поддакивал беспомощным воплям Пепси, я молчал. Вошла Илза с маленькой бутылочкой минералки.
— Пейте.
Пускай они пьют. Я не буду пить, я просто потанцую, убью и пойду загорать. Хотя уже будет ночь. Пойду на дискотеку. Хотя там беспонтово. Пойду спать. К Наташе. Вернее, это и мой номер тоже. Пойду в свой номер. А там и Наташа.
— Ну что, я первая, вы подключаетесь, готовы?
Я с трудом успел подскочить. Уже играла музыка. Мы вывалились в зал. Все в зале смотрели на Илзу. На нас смотрел только один человек. Это была Наташа. И ей было очень смешно. Я вспомнил про Уолл-стрит и перестал смотреть на Наташу. Я стал смотреть сквозь нее взглядом человека, который только что выпил восемь кружек горячего молока. Наташа все равно смеялась. И я это все равно заметил, хоть и смотрел сквозь нее. Мы стали двигаться. Наташа сделала вид, что клюет что-то в своей тарелке. Иначе бы она просто упала под стол от смеха. Ха, а рядом с ней сидел какой-то мужчина. Я сделал разученные шаги вперед-назад и опять огляделся. Да, рядом с Наташей сидел молодой парень, крепкий, белокурый. Наверное, немец. Может, он просто подсел на свободное место. Хотя, наверное, все-таки Наташа его специально подсадила... для алиби. Очередное вперед-назад. На стене висят часы. Без пятнадцати десять, Гарри Купер. Пора тебе закругляться, дорогой Гарри! Илза скинула юбку и стала делать какие-то неимоверные выгибы. Не знаю, как в зале, а я увидел все! Вернее, всю. Ой, Пепси и Хот-Дог уже сняли пиджаки. Я догнал их, а Илза уже поставила кому-то на стол ногу и стала стягивать первый чулок. На старт, внимание... м-м-м... арш! Я скомандовал про себя, и в то же мгновение, как чулок Илзы полетел кому-то в тарелку, я сдернул с себя штаны. Надо же, если ты новичок в смысле публичных выступлений, то абсолютно нет никакой разницы, в штанах ты или без. Голым даже спокойнее, у тебя уже есть что-то, что обратит на себя внимание и хоть как-то понравится. Да, дебют всегда успешнее без штанов... И Мадонна, и Сильвестр Сталлоне знали об этом... Так, Илза что-то медлит, наконец-то добралась до своего второго чулка — мы сдергиваем рубашки. Теперь отдадимся импровизации и начнем тереться между столиками. Турки сначала не поняли, что это мы так стали бегать между ними. Иностранцы поняли, но сделали вид, что увлечены своей едой. Особенно это получалось у немцев. Они уткнулись в свои тарелки, и мы уж было решили исчезать в подсобке, но тут Наташа притянулась ко мне и засунула пять евро в плавки. Твердая бумажка впилась мне в интимную кожу. Я однажды прочитал, что на каждой десятой купюре евро обнаруживают следы кокаина. Лишь бы это не была каждая десятая, не хватало тут еще подхватить что-нибудь из чужой наркоманской ноздри. Мы в танце подобрали свою одежду и скрылись. Илза осталась дотанцовывать. Мы стали подглядывать в щелочку и за Илзой, и за реакцией публики.
Творческий дуэт драматургов братьев Пресняковых (старший – Олег и младший – Владимир) приобрел широчайшую известность не только в России, но и за ее пределами. Братья начинали в родном для них Екатеринбурге, где в 1998 году вместе создали при УрГУ Театр имени Кристины Орбакайте, где представляли свои ранние пьесы в собственной режиссуре. Впоследствии Пресняковы покорили Москву – их пьесы с успехом шли в Театре п/р. Олега Табакова, МХАТ им. А. П. Чехова. Пик славы драматургов пришелся на период их творческого союза с режиссером Кириллом Серебренниковым.
УДК 82-2 ББК 84(2Рос-Рус)6-6 Б 87 Предисловие К. Серебренникова Оформление серии художника И. Ворезова Серия основана в 2005 году В книге сохранена авторская пунктуация Братья Пресняковы The best: Пьесы. — М.: Изд-во Эксмо, 2005. — 352 с.: ил. ISBN 5-699-13678-9 Пьесы братьев Пресняковых с аншлагом идут во многих театрах мира: Англии, Скандинавии, Германии, Португалии, Испании, Америки, Венгрии, Австралии и др. После каждой премьеры аудитория авторов расширяется благодаря оперативному выходу в свет нашумевших за рубежом пьес.
УДК 821.161.1-2 ББК 84(2Poc=Рус)6-6 П73 Оформление обложки дизайн-студии «Дикобраз» Пресняков, В. Паб: пьесы / Братья Пресняковы. — М.: ACT: Астрель, 2008. — 254[2], с. ISBN 978-5-17-053954-3 (ACT) ISBN 978-5-271-21074-7 (Астрель) ISBN 978-985-16-6133-2 Пьесы братьев Пресняковых успешно идут во многих странах мира. Они — авторы сценария культового фильма «Изображая жертву». Все три пьесы сборника «Паб» ставились, но ни разу еще не издавались в России. Мы где-то читали о том, как потоп омывает грешную землю.
Сделав христианство государственной религией Римской империи и борясь за её чистоту, император Константин невольно встал у истоков православия.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Ник Уда — это попытка молодого и думающего человека найти свое место в обществе, которое само не знает своего места в мировой иерархии. Потерянный человек в потерянной стране на фоне вечных вопросов, политического и социального раздрая. Да еще и эта мистика…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.
Книга Сергея Зенкина «Листки с электронной стены» — уникальная возможность для читателя поразмышлять о социально-политических событиях 2014—2016 годов, опираясь на опыт ученого-гуманитария. Собранные воедино посты автора, опубликованные в социальной сети Facebook, — это не просто калейдоскоп впечатлений, предположений и аргументов. Это попытка осмысления современности как феномена культуры, предпринятая известным филологом.
Не люблю расставаться. Я придумываю людей, города, миры, и они становятся родными, не хочется покидать их, ставить последнюю точку. Пристально всматриваюсь в своих героев, в тот мир, где они живут, выстраиваю сюжет. Будто сами собою, находятся нужные слова. История оживает, и ей уже тесно на одной-двух страницах, в жёстких рамках короткого рассказа. Так появляются другие, долгие сказки. Сказки, которые я пишу для себя и, может быть, для тебя…