Убить судью - [40]

— Еще чай?

— Еще чай.

Девушка принесла еще чай.

— Пей.

— Это мне?

— Ну я же у тебя спрашивал.

Я слишком перестал думать и уже не понимал, кому чай, кому лук.

— Пей и пойдем.

— Давай, пора...

Я выпил. Я без труда мог выпить горячий... и чай... и даже молоко... в школе... в пятом классе... я на спор смог выпить... а, да... проехали...

Мы спустились к ресторану «Султан». Нас ждали. Толстенький маленький турок в национальном костюме проводил нас в подсобку. Илза уже была там.

— Слушай, Пепси, «Вандефул лайфа» у диск-жокея нет. Есть «Пёфект дей». Они похожи. Ритм тот же, настроение тоскливое, все как мы тебе поставили.

Пепси волновался и уже соглашался со всем. Секунда быковства, и вот он уже одобрительно мотает Илзе головой.

— Прокатит.

Странно. Миром правят неочаровательные девушки, очаровательные вообще глубоко в заднице. Они там сидят и не высовываются. Всем вокруг рулят именно такие. Как Илза, как Наташа... они говорят нам что-то и выискивают для этого какие-то самые такие моменты, когда мы ведемся и делаем все, как они хотят.

— Ты готов, дорогой мой?

— Я уже не дорогой.

— А какой?

— Я молодец.

— Давай посмотрим, какой ты молодец. Одевайтесь, я пойду спрошу, когда нам выходить.

Мы превратились в повелителей мира с Уолл-стрит в белых рубашках и стали ждать Илзу.

— У кого какие мысли?

— Все в порядке.

— Все в порядке.

— Ну, мы прямо французский спецназ.

Почему я сказал так? Я видел французский спецназ в фильме про Годзиллу. Они сидели перед делом с такими же тупыми лицами, как и у нас. Абсолютно не понимая режиссерской задачи. А какая у нас режиссерская задача?

— Ждать Илзу!

— Нет, Хот-Дог, твоя задача после общего дансинга рвать в сауну. Ей скажешь, что отлить.

— Понятно.

— Мы ждем тебя. Как только ты возвращаешься, отливать идем мы.

— Хорошо.

— Если мы будем еще на сцене, все равно дай нам как-то знать, что ты вернулся и нам пора.

— Хорошо.

— Пепси, гляди, ты контролируешь лук. Он за этой бочкой в моей куртке.

Я сложил куртку за алюминиевую бочку с надписью «Efes».

— Понятно.

Вернулась Илза.

— Так, народ еще не подсобрался. Подождем.

Доходило десять минут десятого, а народ еще не подсобрался. Намечалась проблема, хотя время еще было.

— Илза, мы потом поговорим? — Неожиданную тему начал Пепси.

— Конечно!

— Просто если все пройдет, можно будет еще тут повыступать или поездить.

— Конечно, все пройдет! Все так и сделаем. Может, я пойду попрошу у них воды, вам принести?

— Да.

— Да.

Я ничего не ответил, потому что Илза не дождалась моего ответа, она уже вышла из комнаты.

— Что ты к ней пристал.

— Нет, а что, удочки уже надо закидывать. Мы тоже не мальчики тут наяривать, я вообще ни перед кем не оголялся. Для меня это, может, неприемлемо... было. Я должен знать, что она может нам устроить... в смысле — предложить... глобально...

— Ты ни перед кем не оголялся?

— Нет.

— Совсем?

— Совсем.

— Что, у тебя не было в жизни таких эпизодов, что ты доставлял кому-то удовольствие и раздевался?

— Нет... я доставлял удовольствие, но не так!

— Ты сейчас мне ответил, как будто я глупость какую-то спросил, а ты такой умный и занимался всегда делом, а я ерундой.

— Я не так ответил, просто есть сотни способов доставить удовольствие, не раздеваясь.

— Ну а если раздеться?

— У меня такого не было. Я специально ни перед кем не раздевался. Так, спонтанно, перед сном, сто раз. Специально, чтоб на меня посмотрели, — ни одного.

— Что ты к нему пристал. — Хот-Дог вступился за Пепси. — Я тоже специально ни перед кем не раздевался для удовольствия... даже перед мамой.

— А зачем маме такое удовольствие, я имел в виду девушку.

— Я тоже все это имел в виду, я чтоб ты понял, что ни разу. Понятно тебе?!

На меня орали два парня из-за какой-то ерунды. Два моих друга. Мы напряглись. Море, курорт, а мы даже перенапряглись. И ведь еще никого не убили. Вот убьем и помиримся. А сейчас я просто съем свою обиду и промолчу.

— Чего пристал? Я просто спросил у Илзы!

— Ты не хочешь, мы с ней будем ездить, сиди со своей Наташей, загорай, а нам надо и о будущем подумать, можно, если подзаработать...

Хот-Дог поддакивал беспомощным воплям Пепси, я молчал. Вошла Илза с маленькой бутылочкой минералки.

— Пейте.

Пускай они пьют. Я не буду пить, я просто потанцую, убью и пойду загорать. Хотя уже будет ночь. Пойду на дискотеку. Хотя там беспонтово. Пойду спать. К Наташе. Вернее, это и мой номер тоже. Пойду в свой номер. А там и Наташа.

— Ну что, я первая, вы подключаетесь, готовы?

Я с трудом успел подскочить. Уже играла музыка. Мы вывалились в зал. Все в зале смотрели на Илзу. На нас смотрел только один человек. Это была Наташа. И ей было очень смешно. Я вспомнил про Уолл-стрит и перестал смотреть на Наташу. Я стал смотреть сквозь нее взглядом человека, который только что выпил восемь кружек горячего молока. Наташа все равно смеялась. И я это все равно заметил, хоть и смотрел сквозь нее. Мы стали двигаться. Наташа сделала вид, что клюет что-то в своей тарелке. Иначе бы она просто упала под стол от смеха. Ха, а рядом с ней сидел какой-то мужчина. Я сделал разученные шаги вперед-назад и опять огляделся. Да, рядом с Наташей сидел молодой парень, крепкий, белокурый. Наверное, немец. Может, он просто подсел на свободное место. Хотя, наверное, все-таки Наташа его специально подсадила... для алиби. Очередное вперед-назад. На стене висят часы. Без пятнадцати десять, Гарри Купер. Пора тебе закругляться, дорогой Гарри! Илза скинула юбку и стала делать какие-то неимоверные выгибы. Не знаю, как в зале, а я увидел все! Вернее, всю. Ой, Пепси и Хот-Дог уже сняли пиджаки. Я догнал их, а Илза уже поставила кому-то на стол ногу и стала стягивать первый чулок. На старт, внимание... м-м-м... арш! Я скомандовал про себя, и в то же мгновение, как чулок Илзы полетел кому-то в тарелку, я сдернул с себя штаны. Надо же, если ты новичок в смысле публичных выступлений, то абсолютно нет никакой разницы, в штанах ты или без. Голым даже спокойнее, у тебя уже есть что-то, что обратит на себя внимание и хоть как-то понравится. Да, дебют всегда успешнее без штанов... И Мадонна, и Сильвестр Сталлоне знали об этом... Так, Илза что-то медлит, наконец-то добралась до своего второго чулка — мы сдергиваем рубашки. Теперь отдадимся импровизации и начнем тереться между столиками. Турки сначала не поняли, что это мы так стали бегать между ними. Иностранцы поняли, но сделали вид, что увлечены своей едой. Особенно это получалось у немцев. Они уткнулись в свои тарелки, и мы уж было решили исчезать в подсобке, но тут Наташа притянулась ко мне и засунула пять евро в плавки. Твердая бумажка впилась мне в интимную кожу. Я однажды прочитал, что на каждой десятой купюре евро обнаруживают следы кокаина. Лишь бы это не была каждая десятая, не хватало тут еще подхватить что-нибудь из чужой наркоманской ноздри. Мы в танце подобрали свою одежду и скрылись. Илза осталась дотанцовывать. Мы стали подглядывать в щелочку и за Илзой, и за реакцией публики.