Убить мажора - [19]
Не раздумывая, Сергей зашел внутрь, спустился по крутой лестнице в двадцать четыре ступеньки, и оказался будто бы в средневековье — в полутемном зале, среди бродяг и лесных разбойников. Никаких ассоциаций с цифрой «24» у Сергея не возникло. Никакого послания, никакого сравнения или сообщения. А если даже и было, то оно улетучилось из его головы, даже не приходя туда, едва он поймал обращенные к себе недобрые взгляды присутствующих. «Разбойники» на мгновение замолчали, оглядели неожиданного посетителя и не почувствовав угрозы от гостя, занялись своими прежними делами. Странная обстановка не располагала. Словно прилипнув, Сергей вжался в высокую стойку прилавка, за которым стояла усатая, неприятно толстая торгашка.
Сергей заказал стакан пива и жадно огляделся.
«Нате…», — сказала она, потрясая своей бульдожьей мордой.
Сгребая пластиковый стакан, Сергей еще раз огляделся и, выбрав свободное место в темном углу пивной, направился к цели. Уселся за грязный и липкий столик бродячей «здравницы». Выпив разом половину стакана, выдохнул, вызвав отрыжку. Отлегло.
«Ох, хорошо! Сразу такое облегчение… даже в голове… в голове… в мозгу… Кажется, оба полушария, каждая половина, каждая сторона заработала одновременно, проявляя свои физические и ментальные функции и способности. Сразу яснеют мысли, твердеют намерения, или наоборот… не пойму? Вроде бы появилась какая-то осознанность среди хаотичных полумыслей и полувпечатлений? А вроде, тело стало тёплым и уютным, а мысли — глупыми и бессмысленными…», — Сергей огляделся снова. Ему казалось, что наступившее прояснение в голове, как-то по-новому освежило и осветлило взгляд, которым Сергей хитро скользнул по залу, оценив его мрачную обстановку. Сделав еще несколько больших глотков, Сергей сладко выдохнул, но следующее послевкусие оказалось не таким приятным как его ожидание. Пиво было горьким. Сергей кисло сморщился:
«Димедрол, что ли добавляют, козлы! — подумал Сергей, прислушиваясь к внутреннему голосу и собственному телу, словно пытаясь ощутить анестезирующее, противогистаминное, ганглиоблокирующее действие. — Фу…»
Скрипнула входная дверь, и послышались шаги, словно в подвал спускались люди. Но из темноты узкого коридора на тусклый свет выпала лишь одна фигура. В первую минуту, Сергей не смог различить лица вошедшего, оно оставалось в тени. Фигура, одетая в какое-то длинное одеяние, стояла в позе арестанта, сомкнув за спиной руки. Сергею показалось, что человек пришел в пивной подвальчик прямиком из дома, в домашнем замусоленном халате, подпоясанном странным фартуком — длинным и узким. Полы этого странного одеяния едва ли не касались грязного пола, скрывая ноги и обувь позднего гостя. Наконец одеяние ожило, как театральный занавес, и тень выступила из темноты, отчего у нее появились глаза. Эти человеком оказался крупный, и рослый азиат-блондин. Сделав шаг вперед он, снова остановился и, еще пристальней пригляделся к присутствующим. Задержав свой прищуренный взгляд на Сергее, он бегло оглядел остальных и направился к бару.
Сергей с интересом наблюдал за китайцем.
«Почему я решил, что он китаец? — подумал Сергей, — может он кореец… или скажем, японец? Нет… — тут же ответил самому себе Сергей, разглядывая незнакомца, — на японца он не тянет! Не такие узкие глазки как у япошек, да и лицо не такое кислое… Точно китаец!» — пока Сергей разглядывал азиата, тот что-то заказ в баре. Несмотря на то, что он был совершенно незнаком Сергею, у китайца почему-то было знакомое лицо.
— Поднебеснейшая, — произнес он, обращаясь к собакоподобной барменше, сделайте мне… — он подманил ее пальцем и что-то очень тихо произнес. Сергей не услышал. Барменша кивнула головой, приведя в движение мощные обвисшие щеки, и удалилась. Пока она отсутствовала, старик послюнявил подушечку указательного пальца и очень нежно пригладил длинную ниспадающую на край глаза густую правую бровь. Послюнявив палец вторично, произвел туже процедуру, но только теперь с бровью левой. Появившимся в его руках маленьким металлическим гребнем, очень медленно он расчесал жидкую седую бородку, растущую под выразительной нижней губой. Снова послюнявил палец и растерев влагу пальцами, дважды провел по всей длине своей бело-козлиной бороды, придав ей уверенное стоячее положение.
«Сомнений нет… — китаец! — внутренне воскликнул Сергей, вспомнив, что именно такого китайца Сергей видел в первых появившихся на постсоветском пространстве малобюджетных фильмах про шаолиньских монахов с Ли Ляньцзе, более известным как Джет Ли, — Пепельно-белый старец… — из фильмов про кунг-фу! Как же они тогда назывались?.. кажется «Храм Шаолиня»… или вот еще один помню, — «Семь ступеней Шаолиня»? Их было много: летающие оранжево-желтые обритые ускоглазые парни с непонятными синими точками на лбах… Словно их твердые бошки пользовали вместо пепельниц, издевательски-симметрично туша в них выкуренные сигареты!»
Сергей смотрел на странного вида гостя. Тот, получив свой заказ, состоящий из стеклянной рюмки водки на блюдце, еще раз оглядел зал, хитро глянул в сторону Сергея и направился прямо на него. Плавно скользя в его сторону, к столику, он замер в метре, совершенно по-идиотски улыбаясь.
Главным героем произведения является молодой офицер-сапер, выполняющий задачи разминирования в Чечне, в Грозном, после его второго штурма. В ходе выполнения ежедневных боевых задач, он понимает, что многие вещи в действительности имеют совершенно иное значение. Ломается та матрица жизни, в которой казалось, все было устоявшимся и незыблемым, и которой он, в общем-то, как и все другие люди, окутывал свою жизнь. Те предрассудки, которые уже прочно въелись в его жизнь, вдруг стали незаметными, а действия и мысли свелись к простейшим схемам и реакциям.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».