Убить ее! - [26]

И тут она вспомнила: большинство из добровольных поваров были мужики, ни одному из них не позволялось пересекать невидимую границу, отделявшую камеры, где содержались женщины от остальной тюрьмы. Стало быть, вздохнула Нонна, ей придется дожидаться кофе еще долго. По крайней мере до тех пор, пока не заступит дневной дежурный.

Было уже почти восемь, когда в коридоре послышались шаги и появился Акиф Алиев в сопровождении Рафика Афиг - заде. В руках у того был поднос с двумя кружками кофе и двумя оловянными тарелками с овсянкой, сдобренной мясной подливкой. Акиф отпер дверь камеры, где сидела Нонна.

- Пошли, Нонна.

- Куда еще? - проворчала та. - Неужто нельзя подождать, пока я выпью кофе?

- Тебя ждут, - недовольно буркнул Акиф. - В караулке. Под его испытующим взглядом Нонна невольно поежилась.

- Нонна! Хотел бы я знать, как оно было на самом деле!

- Я этого не делала, Акиф.

- Это я уже слышал.

- Это правда.

Акиф задумчиво позвенел ключами.

- Не знаю... просто не знаю, что и подумать. Ведь мы со стариком оба считали тебя порядочной паинкой, вот что обидно! Но уж коли человеку приспичит, скажем, какая-нибудь горячая бабенка задурит голову, если у нее не все в порядке с ориентацией, черт его знает, на что он способен! Я такое уже повидал! - И тут он добавил:

- Но чтоб я сдох, если тут один маленький факт не свидетельствует в твою пользу!

- И что же это за факт?

- Да если девушка замужем за очаровательным парнем, да еще такого класса, как твой муж, хоть убей, не могу понять, с чего бы ей вздумалось приставать к той малышке, что сейчас загибается на больничной койке?!

- Слушай, давай не будем о моем муже, ладно?

- Боюсь, что ничего не выйдет, Нонна. Так получилось, что он и этот его братец сейчас как раз здесь. Принесли тебе позавтракать.

Нонна никогда не замечала, как длинен тюремный коридор. Альберт ждал ее снаружи, лицо его было бледным, но спокойным, из аккуратной прически, отливавшей на солнце блеском, не выбивался ни один волосок. Он сидел за столом в караулке. На столе стояла плетеная корзинка для пикников.

Акиф бросил взгляд на часы.

- У вас двадцать минут, не больше, - проворчал он и закрыл за собой дверь.

В ледяном голосе Тарика звучало нескрываемое презрение.

- Кажется, я не так уж сильно ошибался насчет тебя! Вот, стало быть, что представляет собой человек, на которой женился мой брат! Подумать только - ведь ты мог сотворить такое и с ней! Остается только надеяться, что тебе не удастся заморочить голову судье, он воздаст тебе по заслугам!

Альберт молча вглядывался в лицо жены. Наконец, не поворачивая головы, он бросил брату:

- Заткнись! И убирайся отсюда!

- Но, Алик!.. - запротестовал светловолосый юнец.

- Вон, я сказал!

Пожав плечами, Тарик вышел из комнаты. Дверь караулки с грохотом захлопнулась за его спиной. Нонна никогда и представить себе не могла, чтобы тишина могла так давить. Ей было мучительно стыдно, что он видит ее грязную рубашку и потрепанное лицо.

Альберт придвинул ей корзинку:

- Вот. Я принес тебе поесть.

- Зачем? - в упор спросила Нонна.

- Даже в тюрьме нужно есть. Мы с матерью часто приносили в тюрьму еду.., моему отцу. Это было давно, еще в Москве. Так продолжалось до тех пор, пока нам не повезло, и мы не вырвались оттуда.

Он аккуратно расстелил на столе белоснежную салфетку и вытащил термос с горячим кофе. Вслед за ним появились чашка с блюдцем, завернутая в чистое полотенце тарелка со сдобными горячими булочками и баночка домашнего джема из персиков.

- Извини, что так мало, надо было бы захватить чего-нибудь более сытного. Но как-то непривычно придумывать завтрак, который надо унести в корзине.

- Все чудесно, - успокоила его Нонна. - Спасибо, что подумал об этом.

- Ешь, - тихонько шепнул он. - У тебя не так уж много времени. Тот офицер сказал, всего двадцать минут.

Нонне нисколько не хотелось есть, но, чтобы не огорчать Альберта, она принялась запихивать в себя булочки. Так много нужно было бы сказать ему, но он не знал, как начать.

Альберт украдкой поглядывал на нее, уже готовый задать вопрос, который готов был сорваться с его языка, но каждый раз удерживался. Похоже, он, как и Нонна, разучился разговаривать ни о чем. Такого с ними еще не бывало.

Вопрос так и остался незаданным, потому что дверь распахнулась, на пороге вырос Акиф:

- О'кей, Нонна. Пошли!

За его спиной с перебинтованным лицом стоял Джамо. Сняв с пояса наручники, первый помощник ловко защелкнул их на запястьях Нонны.

От изумления Джамо выпучил глаза:

- Ото, так, значит, и до тебя добрались, Нонна?! Ну и слава Богу! А то нос задирала: смотри, мол, я какая! Так вам, сучкам, и надо!

- Хватит молоть чепуху, Джамо! - резко оборвал его Акиф. - Здесь посторонние люди, не видишь?

- Прошу прощения, - извинился тот. - Мне очень жаль, только эта женщина вечно ко мне придиралась!

И тут Альберт, наконец, решился сделать то, о чем думала все это время.

- Вы позволите мне задать жене только один вопрос? Прошу вас!

- Конечно, - кивнул Акиф.

Он встал и, выпрямившись во весь рост, глядя прямо в глаза Нонне, сказал:

- Тот человек, которого, как они сказали, ты убила... Бог с ним. Это сейчас не так важно, по крайней мере для меня. - С фатализмом, свойственным его нации, она одним пожатием плеч дала понять, что смерть Цыбина для него ничего не значит. - В конце концов, убивают многих. Я хочу спросить о другом.