У ворот Северина - [63]

— Можно, я скажу еще одну вещь?

— Конечно, пожалуйста…

— Знаете, ваш поступок, то, что вы меня спрятали здесь, пошли на такой риск, свидетельствует о том, что вы человек с определенными принципами. — Михай взял капрала за руку. — Человек цельный… А какая у вас гражданская специальность?

— Литейщик. Но я разбираюсь и в водопроводе, электропроводке, сантехнике.

— А из какого вы города?

— Отсюда, из Турну-Северина…

— Так, значит, вы местный! — обрадовался Михай. — А как вам удалось остаться в тылу?

— Меня не послали на фронт по болезни. У меня больные легкие… А кроме того, я мастерю то, что бывает нужно начальству: офицерам, полковнику Предойю и даже плутоньеру Грэдинару, он у нас «отец роты», — засмеялся Динку.

— Да, конечно, именно эти люди и делают погоду, от них в полку зависит все. Могут послать на фронт, а могут и не послать. Полк должен, например, направить на передовую какое-то количество солдат вместо убитых и раненых. Но ведь сверху не уточняют, кто именно должен быть послан… Вот от этих людей и зависит, кто поедет, а кто останется.

— Я смотрю, ты разбираешься в скрытых механизмах поведения начальства! — весело заметил Динку.

— А кто же в них не разбирается?

Михай спросил еще, есть ли у Динку родители, где он живет в городе, знает ли учителя Георгиу.

Динку с удовольствием отвечал на его вопросы и делал это не из вежливости, а потому, что брат Даны оказался человеком образованным, хорошим собеседником и просто славным общительным парнем, к тому же капралу было известно об антифашистском прошлом Михая. Пока Михай увлеченно рассказывал о своих заграничных приключениях, Динку думал, как бы привлечь его к участию в деятельности Союза коммунистической молодежи, а самому при этом остаться в тени, чтобы Михай даже не знал, что он, Динку, состоит в этой организации.

В конце концов он придумал, как это сделать.

— Михай, — сказал он, — ты можешь быть совершенно спокоен в отношении питания и пребывания в этой комнатке. Я сделаю все возможное, чтобы обеспечить тебе, если можно так выразиться, максимальный комфорт.

— Большое вам спасибо…

— Но у меня есть к тебе просьба…

— Я сделаю все, что могу…

— Чтобы тебе не было скучно, могу предложить тебе одно занятие. Совсем несложное…

— Конечно, — согласился Михай, ни минуты не раздумывая, обрадованный тем, что может отплатить за доброе отношение к себе. — Разговор, видимо, пойдет о том, чтобы чистить время от времени винтовки? Я вижу, здесь много ящиков…

— Нет, не об этом! — засмеялся Динку. — Я имею в виду совсем иное занятие. Видишь ли, я хочу знать настоящее положение дел на фронте, быть в курсе международных событий…

— Но как же я смогу помочь вам в этом, я ведь буду вынужден сидеть в четырех стенах? — улыбнулся Михай в ответ; в данный момент он находил просьбу капрала совершенно невыполнимой. — У вас есть какая-то конкретная идея? Может быть, вы сумеете приносить мне газеты, а я буду выбирать из них соответствующие статьи?

— У меня совершенно определенный план.

— А именно?

Без лишних слов, просто и коротко Динку объяснил ему, что не может доверять ни немецкой, ни румынской информации, которая искажает положение дел на фронте и истинный ход войны. Он и некоторые его товарищи по полку непосредственно заинтересованы в том, чтобы знать обстановку на различных участках фронта, товарищи интересуются также вопросами внутренней и внешней политики Румынии, международной обстановкой. Из отрывочных сведений ему известно, что Михай, будучи в Германии, помимо немецкого языка изучал еще и русский, даже окончил специальные курсы. Значит, он немного понимает русскую речь. Если это так, то Динку принесет ему маленький радиоприемник, с помощью которого он смог бы ловить передачи подпольной румынской радиостанции — она, кажется, называется «Свободная Румыния», — мог бы слушать Москву, Лондон, Алжир и составлять небольшие сводки, а утром передавать ему, Динку. Он никогда не решился бы попросить Михая о таком одолжении, но из разговора понял, что и он, Михай, настоящий патриот, который понимает, что долг каждого честного человека сделать все, чтобы страна не погибла.

— Если люди доброй воли сумеют договориться между собой, — продолжал Динку, — и перейдут к действиям, может быть, еще удастся кое-что изменить на благо нашей страны, попытаться спасти от катастрофы, до которой довел ее диктаторский режим Антонеску.

— Значит, вы, как и я, настроены против Антонеску, немцев и их приверженцев? — спросил Михай.

— Если на основании всего, что я тебе говорил, ты пришел к такому выводу…

— Да, пришел.

— Мне возразить нечего…

Михай так обрадовался, что не удержался и обнял капрала.

— В таком случае, — весело сказал он, — мы смотрим на вещи одинаково.

— Верно, а вот как со зрением?

— Что со зрением? — удивился Михай. — Не понимаю…

— Очень просто: у одного зрение может быть лучше, у другого — хуже, — засмеялся Динку. — От этого зависит, что человек увидит. Но очень важно, чтобы мы были вместе…

Динку закурил сигарету, протянул пачку и Михаю, но тот сказал, что не курит и очень хочет спать. Он чувствовал себя утомленным, весь день прошел в напряженном ожидании, что нагрянет полиция, и прошлую ночь он не сомкнул глаз по этой же причине: малейший шорох, чьи-то шаги на улице, звук автомобильного мотора заставляли его вздрагивать и ждать, что с минуты на минуту кто-нибудь войдет к ним во двор. Правда, когда он узнал, что вопрос об убежище вот-вот решится, он несколько приободрился, стал лучше владеть собой, надеясь, что все будет так, как ему обещали.