У ворот Северина - [132]

Через несколько минут Дана вернулась в сопровождении матери, отца, брата и даже маленького Костела, который, забравшись на подоконник, вертел головой и никак не мог понять, что же так встревожило домашних.

— Кто тебе сказал? — спросил учитель, взволнованный не на шутку. — Это точно?

— Совершенно точно, господин Георгиу. Мне сказал отец.

— Чего же они хотят? — спросил Михай и положил руку на плечо отцу. — Дина говорит, они идут со стороны Крайовы…

— Чего хотят? Наверное, прибегнуть к карательным мерам. Ну вы знаете, арест Клаузинга, разоружение немецкого гарнизона… Словом, хотят отомстить, — высказал свое мнение Влад Георгиу. — Местные немцы позвонили им из города…

— Да, но когда они успели? — возразил Михай. — Еще вчера утром мы перерезали провода… А что это за собрание, Санду?

— Собрание гражданского населения. Там, на Главной улице, в Народном доме.

— По поводу немецкой колонны?

— Да.

— Подожди минутку, мы тоже пойдем… Ты как, отец?

— Ну что ж, надо поглядеть, что там происходит.

Через двадцать минут семейство Георгиу в полном составе и Санду с Максимом были уже в зале Народного дома. Когда-то местные профсоюзы устраивали здесь праздничные вечера для рабочих. При немцах помещение несколько лет стояло закрытым, и теперь здесь пахло пылью и плесенью, хотя двери были раскрыты настежь. Несмотря на поздний час, народу собралось много. На деревянных скамейках, рядами поставленных в вале, не было ни одного свободного места, и люди стояли вдоль стен. Под потолком качались тусклые керосиновые лампы. Влад Георгиу с женой прошли вперед, остальные смешались с группой молодежи, которая расположилась недалеко от входа. Там были и Ромикэ, в белой футболке, бронзовый от загара, и застенчивая Танца, которая старалась держаться поближе к Павлу, Аурелу и другим членам молодежной ячейки. Она бы, конечно, охотнее села рядом с Даной, но та стояла сейчас о кем-то незнакомым. А Михаилы Лилианы в городе не было: три недели назад ей сделали операцию аппендицита, и теперь она в деревне, у тетки.

— Как тебе там было… на курорте? — Ромикэ подмигнул Максиму и обнял его за плечи. — Какие «развлечения» доставил тебе Ангелеску?

Максим грустно улыбнулся и пожал плечами, мол, чего тут много говорить? Ну были «развлечения»… Были и кончились…

— Мы здорово боялись, что ты не выдержишь, — сказал Ромикэ, на этот раз серьезно. — Мне передали, они тебя били. Говорят, изобьют человека до полусмерти, а потом в Дунай бросают…

— Ничего, я, как видишь, выплыл! — не принял его серьезного тона Максим.

В зале появился Валериу. Ребята удивленно переглянулись. Валериу — в форме капрала? Что за странный маскарад?

— Тебя что, призвали? — спросила Дана, протягивая ему руку.

— А я давно в армии, — ответил он улыбаясь. — Михай может это тебе подтвердить… Мы были с ним в одной казарме. И вчера вместе сражались у комендатуры.

— Значит, ты и есть тот самый капрал Динку, который его приютил? Потрясающе! Он нам все рассказал.

— Тот самый, Дана… Ну, Максим, как дела? — Динку ласково потрепал ему вихры. — Ты хоть немножко оправился?

— Да, конечно… — тихо ответил смущенный Максим. — Я живу у Лилы… то есть у Даны, — спохватился он и улыбнулся. — Мне там очень хорошо, как дома… Вот только с работой неясно… Не могу же я без конца даром есть чужой хлеб!

— Глупости, Максим! — Михай легонько шлепнул его по лбу. — Не бойся, ты нас не разоришь… Да и ест он, по правде говоря, как воробышек! Поклюет и вон из-за стола: «Тетя Ана, спасибо!..» Вот возьму и привяжу его к стулу!

Динку весело рассмеялся.

— Осенью, — продолжал Михай, — когда я поступлю в институт, Максим пойдет в гимназию. Так мы решили на семейном совете.

Максим растерянно вскинул глаза. В гимназию?! Он любил читать, с завистью смотрел на учеников гимназии, когда по утрам приходил к ним со своим лотком. Но представить себя одним из них, ходить в эти светлые, высокие классы, носить гимназическую форму? Даже подумать страшно…

Из-за синего, выцветшего, ветхого занавеса на сцену вышел высокий человек, лет пятидесяти, худой, с сединой на висках. Чисто выбритое лицо, суровый рот, густые, вразлет, брови. Неторопливо надев очки, он внимательно оглядел зал, словно ища кого-то глазами, и поднял руку, призывая к тишине.

Люди задвигались, усаживаясь поплотнее, кто-то зашикал…

— Это товарищ Хараламб, — сказал на ухо Дане Валериу, — представитель партии.

Дана поднялась на цыпочки, чтобы лучше разглядеть человека на сцене.

— Жители Северина! — обратился Хараламб к присутствующим. — Прежде всего от имени городской организации коммунистической партии разрешите поблагодарить вас за то, что вы откликнулись на наш призыв и, несмотря на поздний час, собрались в этом зале. Мы встречаемся с вами впервые после стольких лет фашистского террора. Это первое собрание, которое наша партия проводит в условиях свободы…

Зал встретил эти слова громом аплодисментов.

— Я предоставляю слово рабочему Иону Райку, секретарю местной партийной организации.

На сцену вышел Райку, в белой рубашке без галстука, синих брюках, коричневых сандалиях. Приветственно поднял руку и в ожидании, пока стихнет шум, стал разглядывать лица в зале. Много знакомых с судоверфи. Это были его товарищи по работе, друзья, единомышленники, у которых одна с ним мечта, одна надежда на лучшую жизнь.