У ворот Северина - [134]

— Не выйдет! — крикнули из зала, — Пусть только попробуют, мы им покажем.

— Дорогие товарищи! Друзья! — Голос Райку зазвенел. — Во имя того, чтобы город наш встал из руин, во имя счастья и покоя наших очагов, во имя права жить свободными на свободной земле сорвем замыслы фашистов! Не дадим им пройти через наш город! К оружию, друзья! Все, кто способен держать в руках винтовку, записывайтесь в боевые отряды!

— Даешь оружие!

— Мы им покажем, что такое Северин!

— По Главной улице их, да под конвоем!

— Поможем нашим солдатам! — уже кричал Райку. — Ради нашей свободы, ради светлого будущего встанем на защиту родного города! Напомним немцам, как били их под Мэрэшэштями! Чтобы и думать забыли о новой войне! Все, кто готовы откликнуться на призыв коммунистической партии, пусть приходят завтра к восточной заставе, мы дадим им оружие!

В едином порыве все вскочили и стоя долго аплодировали оратору — рабочему, коммунисту. Волнение еще не улеглось, когда на сцену выскочил Михай Георгиу и, пригладив растрепавшиеся волосы, стал рядом с Райку. Учитель, который видел, как сын пробирался через толпу к сцене, и с тревогой следил за ним, теперь совсем растерялся:

— Смотри, Ана, это ведь наш Михай!

— И правда Михай. Зачем он туда залез?

Ана не на шутку испугалась. С некоторых пор сын стал слишком своевольным. Она понимала, что его подхватил тот же вихрь, что и Дану… Стремительный водоворот событий увлек его настолько, что он совсем перестал быть откровенным с родителями, особенно с матерью… И Ана перестала понимать своего мальчика, потеряла способность предвидеть его поступки.

— Граждане! — начал Михай, глазами пробежав по рядам. Гул затих. — Вы, конечно, меня не знаете… Я обыкновенный молодой человек, здесь родился, учился и вырос. Мне дорог каждый камень, каждый дом, каждый житель Северина… Так случилось, что я побывал в немецко-фашистском концлагере, на себе испытал, как мстительны и жестоки гитлеровцы… Я призываю молодежь Северина взять в руки оружие и вместе с солдатами защитить наш город, обезвредить немцев, которые стоят у его порога! Пусть нас ведут коммунисты! Наш путь освещает солнце свободы и грядущих в стране перемен!

Он спрыгнул со сцены под бурные аплодисменты и, гордый собой, прошел в глубину зала. Щеки его раскраснелись, глаза сияли. Увидел замкнутое, отчужденное лицо отца, приветливо помахал ему, улыбнулся, но не подошел, а протиснулся дальше, поближе к группе молодежи. Первым обнял его и крепко пожал руку Валериу — капрал Динку, за ним и все остальные. Дана, сияя от гордости за брата, шепнула:

— Молодец, Михай! Не подкачал!

А на сцене тем временем один оратор сменял другого. Рабочий из железнодорожных мастерских, немолодая, в черной косынке, женщина с заплаканными глазами — муж погиб на фронте, потом говорил маляр, с головы до ног перепачканный известью, потом еще кто-то и еще… Все сходились на одном: надо поддержать армию и боевые отряды, заставить немцев сложить оружие.

Разошлись далеко за полночь. Райку нагнал учителя Георгиу, взволнованно пожал ему руку:

— Поздравляю вас, господин учитель! Вы воспитали замечательных детей.

— Благодарю, — неохотно выдавил из себя Влад, застигнутый комплиментом врасплох. — Вообще-то, надо вам сказать, мои дети не во всем и не всегда меня слушались…

— Но поступали как надо, — решительно закончил Ион Райку. — Они шли к правильной цели и могут служить примером для многих.

— Возможно, возможно…

Райку пожал учителю руку, поклонился его жене и заспешил, обогнав их, к центру.

— Что ты об этом думаешь, Ана? — Влад взял жену под руку.

— Ах, лучше бы их хвалили за успехи в учебе, а не за… — Она поперхнулась, закашлялась, утерла выступившие на глазах слезы: — …участие в политике, или как там это называется… У них самих еще незрелый ум, а они уже других учат. Зачем Михай вылез на сцену? И вообще, Влад, мальчик стал просто неузнаваем! Это все его военные злоключения… Хотя бы он попал в институт! Я так за него тревожусь, так тревожусь!

— И я, — вздохнул Георгиу. — Со взрослым сыном больше забот…

Он хотел что-то еще сказать, но не стал: их догнали Дана, Михай и Максим.

Ночью в доме на Главной улице, где временно разместился городской комитет партии, состоялось заседание руководящего состава. Райку сделал короткое сообщение о последних событиях и наметил ближайшие задачи.

— Немцы, стоящие у ворот Северина, — сказал он, — хорошо вооружены и полны отчаянной решимости. У них одна возможность — пробиться через город. Железную дорогу мы перекроем: выведем из строя стрелку у Валя Албэ, пустим немецкий состав на запасный путь и загоним в тупик. С этим ясно. Идти по шоссе — значит пробиваться через город. Тут и должен быть основной заслон. На участке от берега реки до судоверфи и даже немного выше установим три противотанковых орудия. Где именно, решим по совету Гани, важно, чтобы к рассвету они там были! И теперь самое главное — вооружить население. Необходимо решить, до деталей продумать, как мы это сделаем. Осталось несколько часов. Немцы могут начать атаку на рассвете…

Заседали недолго. По-деловому уточнили план, предложенный Райку, распределили обязанности. Оставалось одно — действовать…