У ворот Северина - [115]

Клаузинг вопросительно взглянул на свою гостью, но та только кокетливо повела плечиками, давая понять, что решение этого вопроса оставляет на усмотрение повелителя.

— Приготовишь шницели. Подашь сардины, икру, салат… Мы остаемся дома.

…К десяти часам Клаузинг успел основательно набраться. Пять пустых бутылок валялись на полу, а шестую, наполовину опорожненную, крепко прижимала к груди домнишоара Лиззи.

— Нет, дорогой, ни за что! Больше не дам. Хватит! — твердила она, старательно выговаривая слова заплетающимся языком.

— Nein! — протестовал Клаузинг. — Не хватит! Совсем не хватит! Ах, какие вина у этих чертовых румын… Отдай бутылку, дорогая! Я требую… Слышишь?

Он потянулся за бутылкой и смахнул бокал на пол. Попытка встать и обойти вокруг стола ему тоже не удалась — ноги решительно отказывались повиноваться, и Клаузинг, тяжело дыша, плюхнулся обратно в кресло.

— Тебе пора баиньки! — Лиззи покровительственно погладила его по голове. — Пойдем в кроватку.

Резкий телефонный звонок раздался в холле. Денщик снял трубку:

— Господин Пранге настоятельно требует господина подполковника, уверяет, что срочно, дело не терпит отлагательства.

Поддерживаемый Руди, Клаузинг потащился в холл, а через мгновение Лиззи услышала крик. Задыхаясь от ярости, Ганс громко ругал кого-то страшными словами. Потом из холла донесся еще чей-то голос. Что там происходит? Любопытство ее росло с каждой минутой. Но вот наконец и Ганс!..

Он вошел с багровым перекошенным лицом, внезапно протрезвевший и сам на себя непохожий. Бессильно опустился в кресло и сжал ладонями виски.

— Свиньи! — прохрипел он. — Канальи!

— Что-нибудь стряслось? Не дай бог, несчастье какое? — испуганно лепетала Лиззи. Никогда еще она не видела Ганса в таком состоянии.

— Антонеску и его правительство пали. Мы уже больше не союзники!.. И даже, кажется, в состоянии войны…

Лиззи закрыла лицо руками, и ей показалось, пол у нее под ногами качнулся.

— Звонил Пранге, сказал, чтобы я срочно включил радио и слушал выступление короля Михая. Я включил уже на середине и не все понял. Он еще так заикается, этот ваш монарх, черт бы его побрал. Антонеску больше нет. Смещен, сложил с себя полномочия, арестован? Непонятно. Расформирован, кажется, и весь кабинет министров. Я тут же попытался связаться с немецкой комендатурой в Бухаресте или с нашим посольством. Черта с два им дозвонишься!.. Мадемуазель с телефонной станции говорит, что ни тот ни другой номер не отвечает. Дежурный по комендатуре унтер-офицер тоже не смог ни с кем связаться и по нашим каналам связи.

— А может, провод поврежден?

— Скорее всего, все необходимые нам каналы отрезаны. В этой ситуации, когда мы, по существу, во вражеском окружении, это самое вероятное.

— Что же с нами теперь будет, Ганс? Что нам делать? — Лиззи робко заглянула ему в глаза, пытаясь поймать его ускользающий взгляд.

Клаузинг не ответил. Отрешенный, он сидел, вертя в руках бокал. Потом вдруг вскочил, с силой хватил бокал об пол и кликнул денщика.

— Пусть машина отвезет домой мадемуазель и тут же вернется за мной. Мне необходимо в комендатуру. — Притянул к себе Лиззи и сказал спокойно и твердо: — Не волнуйся, дорогая. У меня возник отличный план. После комендатуры я загляну к тебе и все объясню.

— Я не лягу, буду тебя ждать.

— Нет, ты должна выспаться, это очень важно. Обещаешь?

— Но я боюсь, мне страшно…

— Не падай духом, Лиззи, и не теряй головы… Мы уедем из этого города. Другого выхода нет. Хочу только напоследок кое с кем расквитаться.

— А может, обратиться к начальнику городской управы? Я знаю, он тебя уважает…

— Никому я теперь, кроме фюрера, не верю. Даже самому господу богу.

33

Той же ночью Клаузинг созвал совещание офицеров и унтер-офицеров комендатуры. На совещании были капитан Отто Вильке, маленький человечек с лицом мертвеца, его заместитель, два младших офицера и пятнадцать унтер-офицеров, в том числе переводчик Вебер. Собрались в небольшой комнате, скупо освещенной стоявшими на камине двумя керосиновыми лампами.

— Господа, — заговорил Клаузинг, — я думаю, вы уже осведомлены о том, что верное фюреру правительство Антонеску пало и Румыния расторгла союз с Германией. — Голос его звучал глухо и дрожал от нервного напряжения. — Но мы не должны терять присутствия духа, господа. Мы получили приказ покинуть город не как побежденные, а как победители. — Это была явная ложь, потому что вообще никаких приказов не было. — Сейчас я сообщу вам план действий, пусть каждый осмыслит свою задачу и приготовится к ее выполнению.

План сводился к минированию основных городских объектов: железнодорожных мастерских, почтамта, судоверфи, больницы, театра, городской управы, водонапорной башни, электростанции, вокзала и железнодорожных путей. Минирование должны будут осуществить патрули немецкой комендатуры, которые под предлогом ремонта нарушенной связи установят мины с часовым механизмом. Действовать нужно хладнокровно и оперативно.

— Сейчас, — посмотрел он на свои ручные часы, — двадцать три часа пятьдесят минут. Вы свободны, господа. Об исполнении приказа доложить мне завтра в восемь ноль-ноль. Капитан Вильке отвечает за подготовку и выполнение второй части плана — эвакуацию комендатуры.