У ворот Северина - [107]

Строй рассыпался, солдаты столпились у ящика из-под боеприпасов, и возвращали старшине патроны, которые получили несколько минут назад.

— Давай, служивый, давай шевелись… байбак, пентюх, треклятый!

Крики, толчея, перезвон лопаток и фляг, глухой топот башмаков, тучи пыли… Но вот патроны сданы, на плацу возобновилось построение роты.

— Построились? Ро-о-та! Рав-няйсь!..

Солдаты переступали с ноги на ногу, глядя вправо вдоль строя, сдвигались вперед или назад, стараясь, чтобы шеренга была безупречно прямой. Тот, кто выдавался хоть на несколько сантиметров туда или сюда, рисковал получить тычка от Гэлушкэ. Старший сержант слез с ящика, подошел к солдатам, остановился перед строем и рявкнул:

— Смир-на! — Все повернули головы вперед. — Слушай мою команду: каждому получить по пятнадцать патронов! Вольно! Разойдись!

Динку подошел и удивленно осмотрелся. Трудно было хоть что-нибудь понять: патроны получить, патроны сдать, а теперь снова получить… Гэлушкэ сразу его заметил и сделал знак хлыстом, чтобы он приблизился.

— Где ты был?

— Выполнял поручение господина плутоньера, — ответил Динку, становясь по стойке «смирно».

— А-а, знаю, — вспомнил Гэлушкэ. — Беги на склад, помоги господину плутоньеру вытащить оставшиеся боеприпасы!

Динку отдал честь и побежал к складу. Но дверь была заперта, а Грэдинару нигде не было видно. Капрал достал ключ, открыл замок, откинул железные брусья и отворил дверь. Пахнуло спертым воздухом, прогорклой краской. В помещении как попало были свалены пустые ящики из-под боеприпасов, большие картонные коробки, фляги. Динку выглянул на улицу, внимательно посмотрел вокруг и, убедившись, что никто его не видел, закрыл за собой дверь и изнутри запер ее на ключ. Потом подошел к дверям комнатки и несколько раз отрывисто постучал — это был условный сигнал. Замок щелкнул, дверь отворилась, и на пороге возник Михай.

— Господин капрал, как хорошо, что вы пришли! — прошептал он и, схватив Динку за руку, втянул в комнату. — Потрясающие события! — Глаза Михая горели от возбуждения.

— Что случилось? — Капрал сделал вид, что ничего не знает, спокойно снял с головы пилотку, поплотнее закрыл дверь.

— Случилось то, чего мы давно ждали, — ответил Михай хриплым от волнения голосом. — Антонеску смещен, Румыния вступила в антифашистскую коалицию.

— Что ты говоришь?! Объявили по радио?

— Да, по радио. Я расскажу вам все по порядку. Часов около восьми, шла музыкальная передача, диктор торжественным голосом объявил, что через некоторое время будет сделано важное сообщение. Я все гадал, что могло случиться. Прошло минут двадцать, передача опять прервалась, и снова диктор объявил, что будет передано важное сообщение. Господи, нас держали в таком напряжении до четверти одиннадцатого, пока наконец я не услышал сообщение о том, что диктатуре Антонеску пришел конец и вместе с войсками союзников мы будем теперь освобождать нашу страну от чужеземных захватчиков. Значит, мы повернули оружие против немцев… Потом нам прочли несколько декретов — о назначении генерала Санатеску председателем совета министров, об амнистии, о ликвидации концентрационных лагерей… Ну, что вы скажете, господин капрал? — Слезы радости выступили на глазах Михая. — Великий день наступил! Иначе и быть не могло! — Он взял лежавший около приемника лист бумаги и протянул его капралу. — Вот, я записал сообщение, насколько мог поспеть за диктором. Тут о некоторых декретах.

Динку взял бумагу, быстро пробежал ее глазами, сложил и засунул за подкладку пилотки.

— Вы ничего этого не знали? — спросил Михай, проводя рукой по усталым глазам. — Не может быть, я не верю…

— Кое-что знал, конечно, но только в общих чертах.

— Я думаю, полк получил какой-то приказ, — продолжал шепотом Михай. — Во дворе большое волнение.

— Да, объявлена тревога, — подтвердил Динку и надел пилотку. — Пойду посмотрю, что там происходит. Продолжай записывать всю информацию. Это сейчас очень важно.

— Не сомневайтесь! Я ничего не пропущу. Как вы думаете, завтра мне уже можно будет выйти на свободу?

— Может статься, даже сегодня ночью. Но поручиться нельзя. Все зависит от того, как развернутся события…

Он пожал Михаю руку и, быстро выйдя, запер за собой дверь.

В канцелярии, слабо освещенной керосиновой лампой, Динку застал младшего лейтенанта Ганю. Сидя за столом в расстегнутом мундире, Виктор заряжал свой пистолет и так увлекся этим занятием, что не слышал ни скрипа открывающейся двери, ни шагов капрала.

— Здравия желаю! — сказал Динку и, став по стойке «смирно», коснулся пальцами своей пилотки.

— А, это ты? — вздрогнул Ганя и, повернув голову, улыбнулся. — Я как раз о тебе думал. Как ты был прав тогда! Помнишь наш разговор? Сколько событий произошло за последние дни! Я ждал этого известия, но, сказать по правде, оно все равно меня ошеломило. И знаешь почему? Может, ты подумаешь, что я неискренний или двуличный человек, но, честное слово, я только сейчас понял, какая это сила — коммунистическая партия! Как она мудра, как великолепно организовала всю работу, какой поддержкой пользуется у народа!

— Я никогда не считал вас двуличным, господин младший лейтенант. Разве бы я говорил с вами откровенно, если бы не верил в вашу искренность? А события и впрямь ошеломляющие…