У великих африканских озер - [4]

Каким же увидели Мутесу европейцы? Вот несколько его словесных портретов, принадлежащих их перу.

Дж. Спик и Дж. Грант, 1862 год: «симпатичный молодой человек, умный и живо интересующийся всем, что мы рассказывали»; Эмин-паша, 1876 год: «Король — человек приятной наружности, энергичный, обаятельный. Он был красиво одет: в арабском платье, тюрбане, опоясанном золотой лентой, один конец которой свободно свисал».

 Но это все — уже в момент величия. А вознесся на престол Буганды этот юноша, которого тогда звали Мукаабья, в результате придворных интриг, характерных для всех межозерных королевств. О таких интригах при дворах африканских правителей русский читатель в 1912 году мог прочесть педующее: «Царь… правил, окруженный министрами, любимцами, жрецами, колдунами. Перед ним все трепетали, к подножию трона подползали, каждое слово его хором славили, каждым движением восхищались, каждое приказание кидались исполнить стремглав. Окружающие наперерыв льстили и угождали ему: одни — чтобы пользоваться милостями властелина, другие — дабы не подвергнуться гневу его… Клеветы, интриги, наговоры, нашептывания наполняли „придворную“ жизнь. Казни и немилости, награды и возвышения сыпались щедро на головы придворных»^{2}.

Как Мукаабья стал кабакой Мутесой I

В Буганде в середине прошлого века карал и раздавал награды могущественный, сильный и жестокий кабака Суна. В 1856 году он умер. После его смерти самым влиятельным человеком в в Буганде оставался катикиро (первый министр) Кайира. Чтобы и впредь сохранить свое положение, Кайира сумел добиться того, что новым кабакой стал его протеже — живший в отдалении молодой сын Суны по имени Мукаабья — «тот, кто приносит страдания». Почему же катикиро Кайира смог так решительно повлиять на выбор нового кабаки? Это позволяли обычаи Буганды.

Учитывая, что кабака имел несколько сот жен, число законных претендентов на престол было велико, причем претендовать на него могли и братья кабаки. За «принцами», как правило, стояли кланы их матерей, и нередко начало каждого царствования знаменовали жестокие войны за престолонаследие, когда братья или дядья воцарившегося кабаки сами пытались захватить трон. Чтобы избежать этого, кабака Семакокиро, прадед нашего героя Мутесы I (он правил в последней трети XVIII века), ввел новый обычай, строго соблюдавшийся вплоть до правления Мутесы. После того как у нового кабаки рождались первые сыновья, все его братья, кроме троих, убивались — сжигались на костре. Почему сыновья, а не сын? Да потому, что первый, самый старший сын кабаки по законам Буганды права на наследование престола не имел. Он получал титул кивева и был как бы старостой среди своих младших братьев, отвечая за их поведение перед касуджу — специальным должностным лицом, ответственным за воспитание детей кабаки. (Все это касалось только инфантов, рожденных уже после того, как отец официально вступил на престол. Рожденные до этого времени назывались «крестьянские принцы» и права на наследование престола не имели.)

Законные принцы в возрасте четырех-пяти лет отнимались у матери, им выделялись земельный надел и охранник. На клочке земли сажалось хинное дерево — очень важное для баганда, так как луб этого дерева выделывался и использовался как материал для одежды, очень красивой, напоминавшей темную замшу. Инфанты жили в полной изоляции, им запрещалось общаться, принимать у себя или ходить в гости к бами — бугандийской знати; они поддерживали отношения только с простолюдинами.

Когда царствующий кабака заболевал и было видно, что дни его сочтены, вопрос о престолонаследии решался катикиро с помощью «хранителя принцев» — касуджу. После смерти кабаки его преемник провозглашался на собрании знати в столице: касуджу выводил его за руку из группы «принцев» и вкладывал его руку в руку катикиро. В 1856 году катикиро Кайира сумел устроить так, что со словами «Вот кабака» в его руку была торжественно вложена рука молодого Мукаабьи.

Представим себе, что мы присутствуем на церемонии восшествия Мукаабьи на престол. Кайира берет руку Мукаабьи и громко кричит: «Мукаабья — наш кабака!» При этом он вручает ему пучок стрел — один из символов его власти. Всех «принцев»-неудачников тут же уводят и помещают под стражу. А Мукаабья тем временем в сопровождении придворных идет к телу своего усопшего отца Суны и покрывает его саваном и куском лубяной материи. Это — первый сыновний долг нового кабаки. Затем провозглашается новая намасоле — королева-мать и выбирается новая лубуга — ритуальная сестра короля. Из своих многочисленных сестер на эту должность Мукаабья выбирает одну, позже крещенную под именем Дамали. Эти две женщины, согласно обычаям баганда, будут соправительницами кабаки в течение всего его царствования.

Церемония вступления на трон нового кабаки продолжается. Его сажают в носилки, и в сопровождении придворных он отправляется на священный холм Будо (неподалеку от нынешней Кампалы). У подножия холма процессию останавливают хранитель храма Будо и его помощники: «Зачем вас пришло так много, что вам надо?» Из процессии раздается ответ: «Огонь угас, и мы привели принца, который стал новым кабакой». Затем разыгрывается ритуальное сражение на копьях из сахарного тростника и щитах из банановых листьев, и «воинство» уступает дорогу процессии, которая взбирается на холм Будо. Здесь участники шествия отдыхают в хижине, именуемой Буганда и олицетворяющей всю страну. Затем они идут в храм Будо, где кабака ест ритуальную пищу — куски зажаренного целиком козла и бананы, тушеные с кожурой, — такая пища обычно дается плакальщикам на похоронах. Все это запивается водой из священного источника Нфунви, что на холме Будо. После этого новый кабака и его лубуга отправляются спать в специальную хижину, ибо лубуга не имеет права терять своего кабаку из виду на протяжении всей церемонии коронации. Вокруг этой хижины — она, как и храмы, представляет собой коническую постройку из жердей, покрытых банановыми листьями,   — вырастают другие, где ночует свита, охраняющая кабаку и лубугу. С рассветом поселение на холме Будо просыпается, и церемония продолжается.