У Вечного огня - [8]
— Ах, ты, мразь! — Мишка поднял кулак над головой мужчины.
— Милиция! Милиция! — закричал тот, срывая голос, и выбежал в коридор.
Посетители кафе замерли. Вмешиваться в драку подвыпивших друзей никто не решается.
— Они угомонятся, поверьте! — седовласый полный мужчина за столиком у колонны, погладил руку высокой худощавой соседки. — Не нервничай, Сонечка! Тебе нельзя волноваться!
Сонечка, закрыв лицо узкими ладошками, заплакала навзрыд.
Посетители за столами у эстрады, встали. Высокий мужчина лет сорока, дрожащими пальцами, путаясь в складках ткани, вытащил из кармана брюк, положил смятую купюру под заполненную закуской, тарелку. Их ужин только начался. Но страх оказаться свидетелями драки, одержал победу над аппетитом.
— Скорее же, скорее! — толкнула партнера полная дама. Встав со стула, потянула норковую горжетку, набросила на обнаженные плечи.
— Почему замолчали? — директор, кафе, подбежал к сцене. Лица музыкантов вытянулись от страха, на побледневших щеках играют нервные мускулы. Наконец, скрипач, прижал подбородком инструмент, тронул смычком струну. Нелепый мотив разнесся по притихшему помещению, где слышны только наносимые по человеческому телу звуки безжалостных ударов. Пианист тихонько подыграл на басах.
— Господи! Когда же милиция подъедет!? — прижал ладони к разгоряченным щекам, мужчина. — Все клиенты разбегутся. Вечер испорчен! Сгорела выручка! Господи! За что!?
Николай больно загнул Мишкину руку за спину.
— Ты руки не распускай. А то тебя живо загребут. Чужих, не бьем, ребята! — гулко разнесся его крик по залу. — Тащи его на улицу!
Мишка потер руку, несколько раз сжал и разжал пальцы.
— Ты мне руку вывихнул! — подступил к Николаю.
— Сейчас не время выяснять отношения! — толкнул Мишку Николай. — Тащите его, а то сейчас милиция нагрянет!
Под зазвучавшие бравурные аккорды, Николай и Володька вцепились в лаковые ботинки неподвижного Сергея и потащили по красной ковровой дорожке к выходу, оставляя тонкий кровавый след.
Мишка бежит вслед.
— Убили! Мы убили Сережку! Что теперь будет! Наташка! Она не переживет! У них любовь!
— Заткнись! — оглянулся Володька. — Не скули! На воздух вытащим, быстро очухается!
— Тяжелый, падла! — сквозь зубы, процедил Николай, волоча за ногу безжизненное тело, равнодушно наблюдая, как голова Сергея считает ступеньки выходной лестницы.
— Все! Больше не могу! — Тяжелый, гад! — Владимир отпустил ногу Сергея, ладонями потер поясницу. — Ноет, зараза!
Мишка наклонился над Сергеем!
— У него кровь на голове.
— Наверно ударился об стол, когда падал! — сплюнул Колька. — Я его по голове не бил!
— Если он умер! Нас всех посадят! — Мишка закрыл голову руками и застонал, всхлипывая.
— Не скули! — толкнул его Володька. — А то, как дам, сам здесь ляжешь!
От остывшей вечерней земли, острая боль кольнула в поясницу. Сергей приподнял отяжелевшие веки, шевельнул занемевшей рукой.
Володька, стоявший рядом, вздрогнул.
— Шевелится! Ты боялся, сдох! — толкнул всхлипывающего Мишку. — Гляди! Хлюпяк!
Мишка подскочил к Сергею, наклонился.
Сергей не видя лица наклонившегося над ним, понял. Надо сопротивляться, иначе убьют! Приподнялся и двинул кулаком по темному пятну, загораживающему над его глазами, свет уличного фонаря.
— Ой, — взвизгнул Мишка. — Он дерется! Ой, ребята, он убьет меня!
Володька вмиг очутился возле, пытающегося подняться, Сергея и пнул мыском туфли в бок.
Жгучая боль пронзила тело. Сергей застонал. По почкам бьют, пронеслось в затуманенном сознании, и снова впал в забытье.
Мишка метнулся к ограде кафе. Горячая струя крови из носа, стекает по губе, на ворот рубахи. — Ах, ты, гад! — твердит, раскачивая прутья ограды. Один из прутьев дрогнул, согнулся, выскочил из бетонного фундамента. — Я тебе покажу, как бить! — Приложил еще усилия, вытащил арматуру из скрепляющей сверху, толстой проволоки. Размахивая, обретенным оружием, подбежал к лежавшему Сергею, поднял над головой двумя руками железную палку и с размаху ударил Сергея по голове.
Тело вздрогнуло, ноги в лаковых ботинках резко приподнялись вверх и опустились вниз. Кровь хлынула на асфальт. В сознании Сергея возникло, улыбающееся лицо Наташки. И снова все погрузилось во мрак.
— Теперь ты, точно его убил! — Володька дрожащими пальцами полез в карман за сигаретами.
Мишка бросил арматуру, сжал голову руками и побежал в сторону.
— Вернись! — крикнул Николай. — Натворил, а мы за тебя отвечать будем?
— Что делать? — Володька втянул голову в плечи, шмыгнул носом.
Николай шумно сплюнул, растер плевок ногой. — Надо его куда-то оттащить!
— К речке! — подбежал Мишка. — Там овраг есть. Листьями присыплем, не найдут.
— Далеко! Не успеем! — мелкая дрожь пробежала по спине Володьки. Он повернул голову налево, потом направо. Вдруг его осенила, внезапно пронесшаяся, дикая мысль.
— Ребята! Придумал! Тащи к вечному огню. Утром менты обнаружат, подумают пьяный забрел, бухнулся лицом в огонь и сдох.
— Правильно! — согласился Колька. Все отпечатки сгорят. Фиг, нас кто найдет! Сам сгорел и баста!
Николай поплевал на ладони, ухватил ногу убитого. Сплюнул возле Володькиных ног.
Они встретили друг друга на море. И возможно, так и разъехались бы, не узнав ничего друг о друге. Если бы не случай. Первая любовь накрыла их, словно теплая морская волна. А жаркое солнце скрепило чувства. Но что ждет дальше юную Вольку и ее нового друга Андрея? Расставание?.. Они живут в разных городах – и Волька не верит, что в будущем им суждено быть вместе. Ведь случай определяет многое в судьбе людей. Счастливый и несчастливый случай. В одно мгновение все может пойти не так. Достаточно, например, сесть в незнакомую машину, чтобы все изменилось… И что тогда будет с любовью?..
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга не только о фашистской оккупации территорий, но и об оккупации душ. В этом — новое. И старое. Вчерашнее и сегодняшнее. Вечное. В этом — новизна и своеобразие автора. Русские и цыгане. Немцы и евреи. Концлагерь и гетто. Немецкий угон в Африку. И цыганский побег. Мифы о любви и робкие ростки первого чувства, расцветающие во тьме фашистской камеры. И сердца, раздавленные сапогами расизма.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Страдание. Жизнь человеческая окутана им. Мы приходим в этот мир в страдании и в нем же покидаем его, часто так и не познав ни смысл собственного существования, ни Вселенную, в которой нам суждено было явиться на свет. Мы — слепые котята, которые тыкаются в грудь окружающего нас бытия в надежде прильнуть к заветному соску и хотя бы на мгновение почувствовать сладкое молоко жизни. Но если котята в итоге раскрывают слипшиеся веки, то нам не суждено этого сделать никогда. И большая удача, если кому-то из нас удается даже в таком суровом недружелюбном мире преодолеть и обрести себя на своем коротеньком промежутке существования.