У Вечного огня - [9]
— Что стоишь? Бери за ногу! И ты помогай! — обернулся к Михаилу.
— Я боюсь! — простонал Мишка. — Если он еще живой! Может врача вызвать?
— Трус! — прошипел Володька. — Как арматурой бить по голове, так не страшно, как следы заметать, так в кусты! Это ты убил! Понял, мразь трусливая! Где хочешь, скажу. И Колька подтвердит!
— Угу! — откликнулся Колька. — Черт с ним! Тащи, Володька! Некогда ждать!
Они крепко вцепились в ботинки Сергея и потащили тело по тропинке, протоптанной на газоне, небольшого сквера, к памятнику.
Мишка обхватил себя руками за плечи, с трудом переставляя ноги, идет следом. Зубы отбивают дробь. Сердце гулко бьется у горла. — Что я наделал! — шепчет парень.— Что наделал! Теперь мне крышка! Наташка не простит! А если узнают, и посадят!? — парень с ужасом поглядывает на окровавленную голову Сергея, стучащую по дорожке. Может он, и боли уже не чувствует? Ему все равно?
Николай и Владимир подтащили Сергея к обелиску.
— Приподними! — приблизил лицо к Володьке, Николай. — Одному не справиться!
Володька продел ладонь под спину парня, попытался сдвинуть.
— Тяжелый, гад! Что стоишь? — крикнул, застывшему, на месте. Мишке. — Помоги!
Мишка покачал головой!
— Не могу! Меня мутит!
— Сволочь! Я с тобой потом поговорю! — пригрозил Владимир.
Володька поднял ноги Сергея. Николай вцепился в плечи. Почувствовал как от волнения, или от страха, вспотели ладони. Ткань заскользила между пальцами.
— Поднимай выше! Руки скользят!
Они приподняли тело. Спина убитого прогнулась, касаясь земли.
— Эх, раз, два! — скомандовал Николай. Подняли и положили на решетку, у самого огня.
— Далеко! — прошептал Николай. — Не захватится огнем. Надо подтолкнуть.
Володька, тяжело дышит. — Больше не могу! Тяжело!
— Надо подкатить! Толкай! — он уперся ботинком в бок неподвижно, лежащего, тела. Сергей сдвинулся. — Ты тоже толкай! — прорычал он на Володьку. Что я один отдуваться должен!
Они стали ногами толкать тело. Наконец, спина Сергея накрыла вечный огонь.
Николай вытер ладонью пот со лба.
— Б…ь, взмок весь! Ну и работенка!
Ноги Володьки налились тяжестью. В глазах потемнело.
— Не горит! — прошептал Колька. — Не горит и не тонет, падла!
Струйка дыма поднялась с боку убитого. Робкий огонек пламени, лизнул согнутую в локте, руку, пробежал вдоль предплечья, коснулся оголенной шеи, пополз к подбородку.
Подошедший Мишка, не отрывая взгляда, следит за огнем.
Вдруг труп вздрогнул. Широко открылись глаза. По лицу пробежала нервная дрожь.
Мишка до боли сжал руку, стоявшего рядом, Володьки.
— Ребята, живой! Глаза открыл, дергается. Боль чувствует. Спасти можно!
— Не живой! Трупы всегда на огне корчатся! — прошептал Николай.
— Ты откуда знаешь? — облизнул пересохшие губы, Володька.
— В кино видел! — прошептал Колька.
Пламя уже хозяйничает над трупом. Охватило лицо, плечи, грудь. Крупные языки скачут по ногам. Все выше поднимаются клубы черного дыма. Едкий запах горящего мяса коснулся ноздрей палачей.
Володька отвернулся. Столб жидкости вылетел изо рта.
— Отодвинься, падла! — Николай со злостью отряхнул пиджак. — На меня наблевал!
И тут же почувствовал, как заурчало в желудке. Отбежал от обелиска, согнулся в судорогах над газоном, поливая траву обилием съеденного за ужином. Мишка упал у ограды памятника, свернулся клубком, обхватил ноги, покатился по газону.
Николай первым пришел в себя, с брезгливостью отряхнул брюки.
— Смываться надо! Скорей! — и побежал через парк к массиву. Володька, опираясь ладонями в землю, пытался подняться, но не смог и, выгнув спину, на четырех конечностях бросился догонять друга. Мишка вскочил. Все тело покрылось холодными мурашками. Повернул голову, вглядываясь в догорающий костер на могиле неизвестного солдата.
— Сгорел уже! — беззвучно произнесли его губы. — Что теперь будет!
Ужас охватил подростка. Спрятав руки в карманы пиджака, согнулся всем телом, и, высоко поднимая ноги, побежал за товарищами. Если Серегу отодвинуть от горелки, может, придет в себя и как-нибудь дойдет до дома? Преодолев страх, остановился, поглядел на убегающих товарищей. Они уйдут, а я что Наташке скажу. Развернулся, и побрел назад. Еще шаг, еще, уговаривает себя, приближаясь к ужасному месту. А вдруг там уже менты! Страх сковал все тело. Остановился, сглотнул слюну, вгляделся перед собой. Возле огня никого. Мишка ринулся вперед. Подбежал и с размаху ткнул ногой в труп. Обуглившееся тело откатилось. Мишка толкнул труп еще раз. Пламя уже не достает свою жертву. Оранжевые языки, обретя свободу, ровно и весело устремились вверх. Вот! Пусть теперь! Что будет, то и будет! Будто ужаленный, Мишка, отпрыгнул от обелиска и, не оглядываясь, помчался по дорожке. Башмаки цепляются за неровности асфальта, Наклоняясь и балансируя руками, чтобы не упасть, бежит, ничего не видя перед собой. Если что случится с Сергеем, нам не простят! Святое место обратили в место казни! Мишка подбежал к дому. Поднял голову, в окне кухни горит свет. Бабуля не спит. Станет расспрашивать. Тяжело вздохнул, вошел в подъезд, считая ступеньки, поднялся на третий этаж. Пальцы запутались в ткани подкладки кармана, вытаскивая ключ. Рука долго не попадает ключом в замочную скважину. Наконец, замок щелкнул. Мишка, дрожа всем телом, потянул дверь. Проскользнув неслышно, как мышь, в образовавшуюся щель, юркнул в коридор. Не включая свет, скинул туфли, шмыгнул в комнату.
Они встретили друг друга на море. И возможно, так и разъехались бы, не узнав ничего друг о друге. Если бы не случай. Первая любовь накрыла их, словно теплая морская волна. А жаркое солнце скрепило чувства. Но что ждет дальше юную Вольку и ее нового друга Андрея? Расставание?.. Они живут в разных городах – и Волька не верит, что в будущем им суждено быть вместе. Ведь случай определяет многое в судьбе людей. Счастливый и несчастливый случай. В одно мгновение все может пойти не так. Достаточно, например, сесть в незнакомую машину, чтобы все изменилось… И что тогда будет с любовью?..
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга не только о фашистской оккупации территорий, но и об оккупации душ. В этом — новое. И старое. Вчерашнее и сегодняшнее. Вечное. В этом — новизна и своеобразие автора. Русские и цыгане. Немцы и евреи. Концлагерь и гетто. Немецкий угон в Африку. И цыганский побег. Мифы о любви и робкие ростки первого чувства, расцветающие во тьме фашистской камеры. И сердца, раздавленные сапогами расизма.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Страдание. Жизнь человеческая окутана им. Мы приходим в этот мир в страдании и в нем же покидаем его, часто так и не познав ни смысл собственного существования, ни Вселенную, в которой нам суждено было явиться на свет. Мы — слепые котята, которые тыкаются в грудь окружающего нас бытия в надежде прильнуть к заветному соску и хотя бы на мгновение почувствовать сладкое молоко жизни. Но если котята в итоге раскрывают слипшиеся веки, то нам не суждено этого сделать никогда. И большая удача, если кому-то из нас удается даже в таком суровом недружелюбном мире преодолеть и обрести себя на своем коротеньком промежутке существования.