У стен великой Намазги - [29]

Анализ полученного материала позволил Б. А. Куфтину выделить шесть комплексов, которым он дал названия (снизу вверх): Намазга I — Намазга VI. Эта стратиграфическая колонка и была принята в качестве ведущей для всех поселений древних земледельцев Южного Туркменистана. Кроме закладки шурфов Б. А. Куфтин произвел на Намазге небольшие раскопки, но по масштабам они не идут ни в какое сравнение с раскопками, скажем, на Кара-депе у Артыка, на Дашлыджи или Алтыне.

Необходимо, однако, помнить, что, по определению В. М. Массопа, каждая отдельно взятая стратиграфическая колонка отражает прежде всего развитие материальной культуры на данном памятнике (или в данном месте памятника, если последний достаточно обширен). Так что, например, комплекс Намазга I «является конкретным собранием предметов материальной культуры, найденных именно на поселении Намазга-депе. В том случае, когда перед нами комплекс, близкий по своему облику к Намазга I, но происходящий не с Намазга-депе, а с какого-то другого памятника, то о нем следует говорить как о «комплексе типа Намазга I»; если же различия между обоими собраниями весьма существенны, то его надо отметить как «комплекс времени Намазга I»^{79}. Все это необходимо учитывать в дальнейшем, ибо упоминания комплексов Намазги будут теперь то и дело встречаться на страницах нашей книги.

Сравнение материалов Намазги с данными, полученными Р. Пампелли на Анау, позволило Б. А. Куфтину установить взаимосвязь между комплексами этих поселений. Она выглядит так:

Как видно, на Анау, по данным раскопок Р. Пампелли, нет слоя, соответствующего Намазга III. Это, однако, еще не говорит с полной очевидностью, что соответствующего слоя нет на самом деле. «Судя по сравнительно высокому нахождению керамики Анау II — Намазга II на северном холме Анау, можно допустить, — писал в 1956 г. В. М. Массон, — что слои Намазга III следует ожидать в основании южного холма. Нижние слои южного холма Анау изучались американской экспедицией только в маленьких колодцеобразных шурфах и вполне естественно не могли быть стратиграфически четко разделены»^{80}. Подтвердится это предположение В. М. Массона или нет, покажет будущее.

После того как выяснилась связь между комплексами Анау и Намазги, важно было установить соотношение стратиграфической колонки Анау — Намазга с колонками, полученными на памятниках Ирана: это дало бы возможность определить место древних земледельцев Южного Туркменистана на арене мировой истории. Уже в 1956 г. В. М. Массон на основе кропотливого анализа данных с памятников Южной Туркмении и Ирана смог прийти к таким выводам:

Несколько лет спустя, в 1963 г., когда в распоряжении ученых уже был материал не только с Намазги, но и со многих других поселений эпохи энеолита и бронзы, в том числе и с поселений Геоксюрского оазиса, В. И. Сарианиди разработал таблицу, показывающую соотношение между памятниками центральной и восточной частей Южной Туркмении (см. таблицу на стр. 83).

И. Н. Хлопин, столь много сил вложивший в изучение Геоксюрского оазиса, на основе своих многолетних изысканий составил точные таблицы соотношения комплексов геоксюрских поселений между собой и с комплексами других памятников Южной Туркмении.

Все эти работы советских археологов позволили установить и соотношение между комплексами многих памятников Южного Туркменистана, а также между ними и памятниками Малой Азии и Ближнего Востока. Это дало также возможность определить абсолютную хронологию комплексов Намазги, так что ныне стратиграфическая колонка этого поселения в ее соответствии с эпохами и абсолютными датировками выглядит так:

Однако результатами исследований древнеземледельческих культур подгорной полосы Копетдага были, конечно, не только стратиграфические колонки и таблицы: удалось получить огромное количество самых различных данных о развитии хозяйства, общественных отношений и культуры.

В этих исследованиях принимали участие: К А. Адыков, А. Ф. Ганялин, Д. Д. Дурдыев, С. А. Ершов, A. А. Марущенко, И. С. Масимов, А. Я. Щетенко и многие другие советские специалисты. В раскопках таких крупных памятников, как Кара-депе у Артыка, Геоксюр I, Алтын-депе, велика роль В. М. Массона, B. И. Сарианиди, И. Н. Хлопина. В итоге многолетних целенаправленных изысканий советские ученые получили такое количество материала, что это позволило не только написать работы о тех или иных отдельных памятниках, но и тщательно изучить самые различные стороны хозяйства и культуры древних земледельцев Южного Туркменистана.

Так как материал собран огромнейший и памятников известно много, то описывать все это в научно-популярных очерках ни по эпохам, ни по поселениям просто невозможно. Поэтому мы лишь вкратце расскажем о развитии (в целом) культур древних земледельцев в энеолите и бронзе, а отдельные главы посвятим только тем памятникам, которые представляют наибольший интерес.

Начнем с вопроса о том, как были связаны между собой культуры джейтунцев, анаусцев и намазгинцев.

Анаусцы — кто же они?

В результате раскопок на Монджуклы находки джейтунского типа впервые были обнаружены под слоем Анау I А. Казалось бы, все ясно: джейтунская культура сменяется анауской, а последняя, в свою очередь, — комплексом Намазга I (см. стратиграфические колонки в предыдущем разделе). Но внимательный анализ находок с Монджуклы, подтвердив именно такую последовательность смены культур, вновь (уже в который раз!) поставил под сомнение их генетическую связь на основании следующих фактов.