У нас все дома - [27]

За окном стемнело. Беатрис внезапно поняла, что уже 18.10. Боже праведный! Передача! Бросив свои записи, она поспешила к креслу. Вооружившись пультом, включила третий канал. На экране возник Жюльен[9]. Беатрис недовольно ворчит, она пропустила начало «Вопросов для чемпиона».

Она увеличила громкость и подалась вперед, чтобы расслышать вопросы. Как правило, она находит ответ раньше участников игры, которых она потом ругает на чем свет стоит.

Беатрис успела дать шесть правильных ответов подряд, прежде чем телефон зазвонил снова — подумать только, в разгар «Вопросов для чемпиона»! Она в негодовании перевела взгляд на тумбочку. Потом вскочила, взяла трубку и тут же повесила ее. Подумав, сняла ее снова и положила возле аппарата.

— Ничего себе! Звонят во время моей передачи. Совсем стыд потеряли! Какая наглость… Ну вот, отлично, я пропустила последнего финалиста!

Напротив ее двери, в квартире Фердинана, царил такой же ажиотаж. И на верхних этажах тоже. Поэтому звук всех телевизоров в доме мгновенно поднялся как минимум на десять делений! Идет второй раунд, «Четыре подряд». Сейчас можно кричать и вопить сколько угодно… никто ничего не услышит. Кстати, не мадам ли это Суареш орет как резаная и отчаянно зовет на помощь в отсеке для мусорных баков?

Один из кандидатов только что заработал четыре очка ПОДРЯЯЯД! Все испускают радостные вопли: сам ведущий Жюльен Лепер, кандидат, Фердинан и все старушки, вперившиеся в экран телевизора.

Глава 27 Как обухом по голове

Бывают дни, когда жизнь улыбается вам, а на небе парад планет.

В то время как мадам Суареш страдает где-то далеко (попав в больницу с сердечным приступом), Фердинан обнаруживает в почтовом ящике изысканное приглашение на обед. От мадам Клодель. Она просит его составить ей компанию и «попросту, без церемоний» отобедать с ней, ибо вместе им легче будет оправиться от переживаний последних недель.

Уже несколько десятилетий Фердинана никто не приглашал на обед. Он польщен, понимая, насколько субботние обеды важны для его соседки. Только вот неизвестно, удастся ли ему роль приятного собеседника. О чем она разговаривает со своими внуками? О литературе, кино, путешествиях?

Фердинан в панике. Он и так не отличается особым красноречием, а уж за обедом тет-а-тет и подавно. Мадам Клодель, конечно, сама болтает за двоих, но, судя по всему, она о нем очень высокого мнения, а он вряд ли сможет ей соответствовать. Он уже успел соврать ей — в частности, когда просил помочь с домработницей. Но самое страшное, что она догадается о скудости его интересов, во всяком случае, на первой встрече ему с ней точно говорить не о чем.

Его жизнь остановилась в тот день, когда от него ушла жена. Луиза, конечно, сказала бы, что она остановилась гораздо раньше, когда уехала Марион. В такие моменты супруги внезапно осознают, что в отсутствие детей у них не остается ничего общего. К тому же Фердинан стар, как морская черепаха. Беатрис упоминала про какие-то интернет-штучки, а он ничего не понял. Впрочем, можно уже не рыпаться. В его возрасте обучение просто нерентабельно! Разве что он и правда еще десять лет проживет…

Глава 28 Сватался, сватался да и спрятался

Воскресенье, последовавшее за субботним обедом, — день особенный, и все должно быть идеально. Фердинан готов показать себя с лучшей стороны. Он открыл шкаф и вынул коричневую клетчатую рубашку, уже очень давно поглаженную и сложенную. Он развернул ее. От рубашки повеяло затхлостью. И вообще она ему уже великовата. С первой проблемой справятся несколько капель одеколона, что касается второй, то под пиджаком закатанных рукавов видно не будет. Чистые брюки со стрелкой, вот они. Пиджак он наденет обычный, потому что у него другого нет. А бабочка станет вишенкой на торте. Только где эта чертова бабочка? Он не надевал ее с самой… свадьбы! Прошло пятьдесят восемь лет. Ну и ну, сейчас не время об этом вспоминать.

Коричневая бархатная бабочка уже более полувека томится под кучей линялого и дырявого тряпья. Внезапно Фердинана отхватило сомнение. Удастся ли ему завязать ее так же безукоризненно, как в тот раз? Он встал перед зеркалом, висящим на цепочке на оконном шпингалете. Синяки у него под глазами еще темнее обычного, а розоватый шрам поперек правой щеки напоминает о его автобусном приключении. Смотреть страшно, но могло быть хуже. Цвет лица, пожалуй, не такой бледный, как обычно. Правильно он сделал, что стащил у Беатрис немного крема «с эффектом загара».

Завязав бабочку, он залюбовался результатом: коричневый цвет разных оттенков очень ему идет. Хорошо бы добавить немного синего, к глазам. Носовой платок, который обычно живет в кармане его серого спортивного костюма, перекочует в нагрудный карман пиджака. Сказано — сделано! Фердинан в полной боевой готовности. Но как-то ему не по себе. А вдруг все пойдет наперекосяк?

Ладно, ладно, выше нос, месье Брюн! Отступать некуда.

Нельзя опускать руки (тем более что в одну из них вонзаются шипы роз — явно с целью сделать этот день незабываемым). Фердинан преодолел пять метров, отделяющие его от соседской двери, за которой он так часто наблюдал. Позвонил. Один раз. Тишина. Еще раз. Нет ответа. На четвертый звонок дверь наконец открылась, и на пороге возникла заспанная Беатрис, без очков, в шерстяном бледно-розовом пеньюаре. Она взглянула на соседа, выпучив глаза, словно лицезрела его впервые. С другой стороны, таким она и правда никогда его не видела. Куда только делись его вечные коричневые штаны с вытянутыми коленками. Надо же, он еще и в рубашке с неким подобием бабочки, не вполне традиционной, спору нет, но догадаться можно.