У нас в Крисанте - [36]

На пиршестве по поводу крестин Михэлука и Бенони угостились на славу: на первое — черешня, на второе — две отборные репы, прямо с огорода, а на третье — опять черешня. Потом по очереди напились воды из заржавленной трубки фонтана и пожелали друг другу, чтобы их маленький крестник вырос в большого злого пса.

Вечером тетка, сменив гнев на милость, накормила ребят пирогами, искупала и пораньше уложила в постель. Увидев, что развеселившиеся ребята и не думают засыпать, Олимпия пригрозила задать им такую трепку, что они сразу перестанут смеяться. Она была чем-то очень озабочена, взволнована и, видно, кого-то ждала…

Хотя вещи были еще не разобраны, тетка попыталась навести в сенях, где спали ребята, кое-какой порядок. А в комнате на полу даже расстелила дорожку, которая в Крисанте висела на стене над ее постелью. Вокруг стола, застланного скатертью с кружевной каймой, расставила три стула, которые до сегодняшнего дня торчали вверх ножками на груде узлов и ящиков.

Возбужденные всеми этими приготовлениями, дети разыгрались не на шутку.

— Да лежите вы смирно! Спите! К нам должен прийти господин Бэкэляну.

— Маленький толстенький господин, которого Томека прозвал Бочоночком? — рассмеялся Бенони.

— А ты знаешь, сколько у него денег? Хочу попросить, чтобы он одолжил нам денег на постройку дома, не век же мучиться в этой халупе.

Но вот со двора донесся скрип калитки, шум шагов, и в дверях показался господин Бэкэляну. Дети, как по команде, натянули одеяло на голову и украдкой поглядывали на него сквозь щелку.

— Вы уж нас простите! — заохала тетка, встречая гостя. — Живем здесь как крысы…

— Так-то оно так! — откашлялся гость, подозрительно косясь на одеяло, которое перекатывалось волнами, словно под ним возились и дрались какие-то звери. — Ничего, так оно и лучше, а то сразу всем бросится в глаза!

Тетка поторопилась пригласить его в комнату и, захватив лампу, мимоходом дернула за чуб неунимавшегося Бенони.

— Да спи ты, нечистая сила! — сердито прошипела она.

Но разве теперь уснешь? В темноте ребята еще больше разыгрались.

— Пришел господин Бочоночек! — прыснул Бенони и лягнул Михэлуку.

Тот не остался в долгу и чуть было не столкнул брата с постели. Но, так как господин Бэкэляну все время говорил так тихо, что ничего нельзя было разобрать, ребята вскоре мирно уснули.

…Не притронувшись ни к пирогам, ни к вину гостеприимной хозяйки, господин Бэкэляну выложил на стол пачку денег и заявил:

— Вот деньги. Десять тысяч. Покажи товар.

Олимпия Бреб помрачнела и не сдвинулась с места.

— Времена тяжелые, — торопливо оправдывался Бэкэляну, — больше заплатить не могу. Я, кажется, тебе уже говорил, Олимпия, что собираюсь переехать в Бухарест и наличные деньги мне там самому понадобятся.

— Да вы что, господин Бэкэляну, насмешки надо мной строите? — рассердилась Олимпия. — Зачем вы скаредничаете? Бумажные деньги — это бумага. А бумага всегда только бумага. Может, завтра-послезавтра их даже на улице никто подбирать не станет. Разве три года назад старый барин не остался с целой горой бумажных тысяч? Перину можно было ими набить. «Забери этот мусор и сожги!» — приказал он мне. Ну и проклинал же он вас тогда! Говорил, что вы так обманули его с медом!.. То ли дело золото! Бросай хоть в огонь — золото все равно остается золотом!..

Бэкэляну положил на стол свои маленькие пухлые ручки с тонкими, белыми пальцами.

— Золото, конечно, остается золотом, — усмехнулся он, — но из-за золота можно и на каторгу угодить. — Перегнувшись через стол, посмотрел тетке прямо в глаза и тихо промямлил: — Вот что я тебе скажу, Олимпия, дай еще двадцать монет, а я выложу еще пятнадцать тысяч!

Тетка вздрогнула, побледнела и от волнения стала даже заикаться.

— Да что вы такое говорите, господин Бэкэляну? Откуда мне еще двадцать монет взять? Думаете, господин Кристу был таким щедрым? Вот все мое богатство. Эти десять золотых он мне дал для мальчика. Пожалел, видать, ребенка…

— Гм! — вновь недоверчиво откашлялся гость. — Слабо верится, что старый барин стал таким жалостливым. Не пожалел бы он мальца за сходство с Емилианом! Емилиан был круглым идиотом! Со своими бандитами из Железной Гвардии пустил по ветру целое состояние! Он и моего Бебе́ завлек в политику и испортил ему карьеру! — процедил сквозь зубы Бэкэляну, багровея от злости. — Была бы ему от этого хоть какая-нибудь польза!.. — крикнул он в сердцах и, пошарив в кармане, дрожащей рукой вытащил еще одну пачку денег. Новые шелковистые кредитки ласково зашелестели. — Вот еще пять тысяч!

Но тетка и бровью не повела.

— Бери, говорю тебе, бери, пока не поздно! — прошипел Бэкэляну. — А вдруг воскреснут покойники? Пожалеешь, что упустила случай, да поздно будет…

Слова эти прозвучали как угроза. Почувствовав, что они попали в цель, Бэкэляну быстро протянул руку и схватил узелок, который Олимпия Бреб вытащила из-за пазухи. Тетка облокотилась о стол и неожиданно завела разговор совсем о другом:

— Господин Бэкэляну, я уж давно хотела вас спросить об одном деле. Вот в Присэкань возвратился с войны один мужик — Апетрикэ. Он еще заходил к старому барину о земле потолковать. Так вот его жена во время войны получила извещение, что он погиб на фронте. Она поминки по нем справила, ей даже пенсию как вдове стали платить, а он потом вернулся. Живет себе припеваючи, да еще чуть ли не главным в деревне стал. Люди его слушаются больше, чем раньше старосту. По его наущенью поделили поместье Паула Попеску, а теперь он еще надоумил их вести хозяйство всем вместе, устроить колхоз, как у русских…