У нас особое задание - [54]

На территорию Польши была выброшена группа во главе с Якушкиным. Они успели дать два радиосообщения.

Из показания Загоруйко следовало, что если гитлеровцам станет известно хотя бы приблизительно место форсирования дивизией Буга, он даст радиограмму, и туда подтянут значительное число войск.

Было принято решение использовать Загоруйко, чтобы направить Эрлингера по ложному пути и в какой-то степени облегчить положение дивизии. У нас было основание считать, что составленный нами текст Загоруйко зашифрует и передаст. Он сам просил дать ему возможность искупить свою вину. И так уже он дал ценные сведения, назвал известных ему агентов СД и абвера, засланных в тыл Красной Армии и действующих на оккупированной территории против советских патриотов. В одной из бесед Загоруйко сказал:

— Я мог бежать, когда нас обнаружили, либо оказать сопротивление и умереть, как это сделали другие, но я поднял руки и сдался, потому что мне осточертела жизнь без семьи и родины. Знаю, меня осудят, но не расстреляют, потому что я не участвовал в кровавых делах гитлеровцев.

…Пошла первая составленная нами радиограмма Эрлингеру. В ней указывалось:

«Из визуальных наблюдений (слова «визуальных наблюдений» употреблялись Якушкиным в первых радиограммах) подбора партизанами проводников, бесед местными жителями вероятным направлением движения будет район шоссе Бяла-Подляска, Янув-Подляски. Вероятное форсирование Буга где-то севернее Кшешув».

Эрлингер приказал повторить содержание этой радиограммы, что и было сделано.

Направив эту радиограмму Эрлингеру, мы рисковали. Если бы он и его коллеги внимательно подумали над топографической картой, изучили бы местность и проанализировали обстановку, то, вероятно, пришли бы к выводу, что в этом направлении могли направить дивизию только неграмотные в военном отношении люди. Рядом проходило шоссе Высоко-Литовск — Ружана, Каминец — Жабин, что давало возможность гитлеровцам быстро перемещать войска в нужном направлении. Но Эрлингер не усомнился, и для встречи с нами в этом районе были подготовлены крупные подразделения, в том числе отдельный моторизованный батальон жандармов, от преследования которого несколько позже пришлось отбиваться нашим разведчикам. Но у нас не было другого выбора. Содержание радиограммы было утверждено командиром дивизии. В действительности несколько групп разведчиков были направлены на север и северо-запад для поиска места переправы. Одна из разведывательных групп форсировала железную дорогу Черемха — Седлец и вышла в район населенных пунктов Липно, Климчыце и Могельница, что юго-восточнее Соколува. Здесь был подвесной деревянный мост через западный Буг. Внизу, прямо у берега, небольшое здание караульного помещения. Команда охраны состояла из двадцати человек и оказала упорное сопротивление. Враги заняли дзоты, построенные на восточном берегу нашими пограничниками, и вели плотный автоматный и пулеметный огонь. Бой был коротким, но жарким. Несколько залпов единственного в дивизии 76-мм орудия решили исход его. В ночь на 17 марта партизанская дивизия форсировала Буг. Мост сгорел, гитлеровцы остались на том берегу, дивизия получила на некоторое время передышку. За много дней первая остановка за Бугом в селе Острожанах прошла спокойно. Однако у меня, как начальника Особого отдела дивизии и руководителя оперативной группы, для хорошего настроения не было основания. Двадцать четыре лучших разведчика, в том числе пятнадцать из оперативной группы, остались на том берегу прикрывать наш отход. Остались Антон Землянка, Илья Рыбалко, Николай Бережной, Иван Плаксин, Николай Бреславский, Иван Сапожников, Даниил Жарко и многие другие славные разведчики.

Как потом выяснилось, гитлеровцы были убеждены, что дивизия оставила здесь несколько групп партизан в общей сложности до трехсот человек. А их было всего двадцать четыре!

В одной из деревень, в пятнадцати километрах южнее Могельницы, польские патриоты ночью на лодках переправили разведчиков на восточный берег Буга. Они пошли по намеченному ранее маршруту к Беловежской пуще. Около деревни Рожковка разведчиков настигли немцы.

Здесь был первый короткий, но упорный бой. Полтора десятка карателей остались лежать на земле.

Разведчики отошли к деревне Пащуки, к речке Лесной, чтобы по небольшому деревянному мосту перейти на противоположный берег. Тут они попали в засаду, один разведчик был убит и двое тяжело ранены в ноги — Гриша Оникий и Вольдемар Вадис. Они с трудом добрели до сарая в каком-то хуторе. Там их обнаружили каратели, в неравном бою они погибли.

Был март, лед на реках подтаял, стал тонким и рыхлым. Разведчики вплавь форсировали речку Лесную. К вечеру подул северный ветер, стало подмораживать, мокрая одежда коробилась и мешала движению. Ночью, форсировав шоссе Ружана — Гайнувка, партизаны пошли на северо-восток в район Трухановичи и Смоляница.

Здесь спустя два дня они вступили в свой последний бой. Рассказы Рыбалко, Бережного, Никитенко и Анчурова дали возможность восстановить картину смертельной схватки разведчиков с карателями.

Во второй половине дня разведчики приблизились к деревне Трухановичи, расположенной за массивом соснового леса. Немного дальше, в стороне, виднелся хутор, где Антон Землянка хотел дать партизанам отдохнуть. Сразу за этим хутором начиналось топкое болото.