У нас особое задание - [53]

— Советский разведчик — это прежде всего политически зрелый человек, достойный представитель нашей великой Родины, — сказал я. — Он должен уметь анализировать обстановку и делать правильные выводы. Меняется обстановка, а это влечет за собой и изменения в работе. Недалеко то время, когда Красная Армия выйдет на границы гитлеровской Германии.

Упоминание о границах Германии подняло настроение ребят. Они зашумели, стали спорить и строить различные прогнозы.

— Разве кто-нибудь из вас сомневается, что Красная Армия скоро будет штурмовать границы Германии?

Все дружно ответили: нет! Поднял руку молчавший до сих пор девятнадцатилетний Володя Павлюченко.

Ребята его уважали за аналитический ум, спокойный характер и выдержку. Он сказал:

— Мы были уверены в победе в 1941 году и делали все, что могли, для победы.

«Делали все, что могли, для победы в 1941 году», а ведь тогда Володе было 16 лет!

— Поговорили мы основательно, — обратился я к Андросову, — по существу у нас было комсомольское собрание, так предоставим тебе возможность закрыть его.

— Правильно, — согласился Андросов. — Времени у нас, ребята, мало, а сделать надо много. Гитлеровцы поставили задачу — разгромить дивизию. Мы должны отвечать контрударом. Успех во многом будет зависеть от вас — разведчиков. О вашей боевой работе здесь, в глубоком тылу врага будет доложено в ЦК комсомола Украины.

ПОДВИГ РАЗВЕДЧИКОВ

После краткого отдыха разведчики ушли на задание, а мы занялись захваченным радистом. Звали его Анатоль Загоруйко (Базиль). С ним были еще двое — Николай Котоманов, уголовник, до войны судившийся за бандитизм, и Георгий Якушкин, сын спекулянта валютой. Он был призван в Красную Армию, окончил какие-то курсы, и ему было присвоено звание младшего лейтенанта.

Это все, что Загоруйко знал о Якушкине и Котоманове. При задержании они оказали сопротивление и были убиты.

О Якушкине мы знали несколько больше. Из показания Никифорова было известно, что он был резидентом гестапо во Львове, имел на связи пятерых агентов.

Отец Загоруйко был помещиком Тверской губернии. Россию отец Загоруйко считал варварской страной, любил Париж, где прожил большую часть своей жизни. Октябрьская революция лишила его поместья, а следовательно, и основного источника дохода. В начале 1918 года отец вместе со старшим братом покинули Россию. Анатолию в то время было восемь лет. Мать увезла его в Витебск к сестре. В 1922 году она умерла от тифа.

— Почему же мать не уехала вместе с отцом? — поинтересовались мы.

— У отца там была другая семья, — ответил Загоруйко. — Но не это главная причина. Мать была настоящей русской женщиной и любила Россию.

Загоруйко замолчал. Казалось, вот сейчас скажет что-то важное…

— Мать хотела воспитать меня хорошим человеком, — сказал, наконец, Загоруйко. — Не получилось…

В восемнадцать лет Загоруйко пытался уйти за границу, был задержан и осужден. Отбыв наказание, возвратился в Белоруссию, часто менял место жительства, работал чернорабочим, грузчиком и ждал лучших времен. И вот, казалось ему, пришло желанное время! Белоруссия оккупирована. Он добровольно пошел к фашистам в надежде получить возможность выехать во Францию. Но и тут его постигла неудача. Он был завербован сотрудником абвера и направлен в школу радистов. Потом был прикомандирован к абверу в городе Гомеле, где выполнял обязанности радиста. В конце 1943 года его откомандировали в Минск в распоряжение управления полиции безопасности генерального округа Белоруссии. Начальником управления оказался наш старый «знакомый» оберштурмбанфюрер СС Эрлингер. Во время рейда партизанского соединения Ковпака в 1942 году из Брянского леса на правый берег Днепра мы нередко встречались с агентурой Эрлингера. Тогда он был начальником полиции безопасности на Украине.

Александр Мирошниченко, вдумчивый и опытный чекист, хорошо знавший довоенную гитлеровскую разведку, ориентировал тогда нас:

— Эрлингер до войны специализировался по Советскому Союзу и под прикрытием дипломатического паспорта бывал у нас. Это злой и, безусловно, опытный разведчик. Считается знатоком партизанского движения на Украине.

Прошло два года, и вот снова на нашем пути оказался Эрлингер. Нам было известно, что он проработал почти всю войну на Восточном фронте. Его непосредственный шеф, начальник управления СД бригаденфюрер Вальтер Шелленберг недолюбливал Эрлингера, но вынужден был считаться с ним.

Почему же агентура Эрлингера оказалась на территории Польши? Загоруйко показал:

— В Минск из Берлина прибыло какое-то начальство. С нами несколько дней работал оберштурмфюрер СС. Его фамилии я не знаю. Мы изучали шифр, порядок радиосвязи и тренировались в стрельбе. Потом нас принял Эрлингер в присутствии сотрудников Центра.

Эрлингер был краток.

— Мне доложили, — сказал он, — о вашей готовности для выполнения задания. В Польше появилось несколько советских армейских групп и отрядов, а также партизан. Наибольшую опасность сейчас представляют украинские партизаны, называющие себя ковпаковцами. Их там бьют, у них останется только одна дорога — форсировать Буг. Где и когда? Мы должны знать о них все, чтобы покончить с ними.