У нас особое задание - [52]

…Мы не прерывали Никифорова и еще долго слушали его исповедь. Пожалуй, на сей раз он не лгал. Попав в дивизию, он решил порвать с прошлым, мечтал о подвиге, который дал бы возможность искупить вину. Но вот явился радист и вызвал его на свидание в лес. Это был опытный разведчик и злобный враг. Фольксдойч, внук крупного прибалтийского помещика, эмигрировавшего в Германию. Надо было принимать решение, и Никифоров убил его. Рация, шифр, оружие и шоколад были спрятаны Никифоровым в лесу. Времени у нас было в обрез, Никифоров плохо запомнил место, и поиски оказались безрезультатными. Письмо Никифоров уничтожил. Он готов был к любому наказанию за совершенные преступления.

— Если вы поверите мне, — говорил Никифоров, — я без колебаний готов выполнить самое рискованное задание.

Это было заманчиво. Но была ли гарантия, что Никифоров не побежит в гестапо. Такой гарантии никто из нас дать не мог. Так этот вопрос и остался открытым до выхода дивизии в зону действия белорусских партизан.

Форсировав железную дорогу Черемха — Седлец, дивизия дислоцировалась в селах Чубасе, Совица-Руске и Токары. Местные жители сообщили, что здесь до нашего прихода были три человека с рацией, которые интересовались советскими партизанами. Сейчас они обосновались в лесу, в трех-четырех километрах от села. По поведению радистов, по обмундированию и оснащению было ясно, что это люди, выполняющие какое-то специальное задание гитлеровской разведки. Ваня Плаксин возглавил группу разведчиков, получившую задание захватить радистов.

— Они нужны нам живыми, — предупредили мы Плаксина.

Основной состав оперативной группы — Семченок, Бережной, Лазун, Рыбалко, Павлюченко, Плаксин и другие работали на пределе физических сил. Каждый день бой, каждую ночь — марши по бездорожью, новые опасные задания. Усталость, постоянное недосыпание сделали разведчиков раздражительными. Это могло привести к срывам и грубым ошибкам. Нужна была определенная психологическая и моральная разрядка.

Мы решили собрать всех вместе и провести беседу.

На лавке под образами крестьянской хаты сидели комсомольцы Алексей Зубков, Гриша Ненастьев, Гриша Оникий, Николай Бреславский, Анатолий Анчуров, Иван Сапожников, Вася Масюков, Рая Долакова, Федя Тихонов, Ваня Сергиенко и Володя Павлюченко. Кому не хватило места на скамейках, разместились на полу. Прислонившись к стенке, стоял «старик», двадцатишестилетний Даниил Жарко. Отсутствовали Семченок, Рыбалко, Лазун, Бережной и Плаксин — они были на задании.

Мы пригласили Михаила Андросова, уполномоченного ЦК комсомола Украины. Миша прошел большой боевой путь с партизанами Ковпака и пользовался уважением молодежи.

— Как дела, комсомольское племя? — обратился он к присутствующим.

Начался оживленный разговор Ребята вспоминали о боевых эпизодах, задавали вопросы и азартно спорили. Андросов рассказал разведчикам о героизме комсомольцев Украины в борьбе с фашистскими захватчиками. Я наблюдал за поведением ребят, не вмешиваясь. Энергично вышел на середину избы Федор Тихонов. Обращаясь ко мне, спросил:

— Почему враг стал очень злой? Как будто ему скипидаром помазали одно место. Бесится фашист, а отсюда вывод — никакой пощады гитлеровцам; бить и только бить, фашистский зверь не опасен только мертвый.

Впервые мы услышали выступления самых скромных и молчаливых разведчиков Николая Никитенко и Анатолия Анчурова.

Неожиданно меня вызвал дежурный. Обернувшись на пороге, я увидел, что на середину комнаты вышел Даниил Жарко. О чем он будет говорить?

— Не надо закрывать глаза, — нам сейчас очень тяжело, — сказал Даниил. — А кому легко? Разве легко раненым, которые день и ночь трясутся на повозках? Трудно всем. И голодно. В разведке нам часто приходится голодать, но мы не имеем права взять у поляков куска хлеба, даже и просить-то неловко. Вдруг они скажут: немцы грабили, а теперь вы… Всегда нам нужно помнить о нашей миссии.

Пока я ходил в штаб, возвратилась группа Ивана Плаксина. Они захватили радиста. Фашиста увели, а Плаксина и Максима Самойлика я позвал с собой. Когда мы вошли в дом, ребята громко засмеялись. Только теперь я обратил внимание на Максима: у него под правым глазом был огромный синяк.

— Где это вас так угораздило?

Максим молчал, переступая с ноги на ногу. Ребята уступили ему место на лавке.

— Сержант Плаксин, может быть, вы ответите на вопрос, кто Максиму «подправил» лицо?

Ребята смотрели на Плаксина.

— Это Виктор Королев его ударил, — ответил Плаксин, — за то, что он автоматной очередью срезал главаря. Его тоже можно было взять живым.

— Ладно, — сказал я, — разберемся, виновных накажем. А сейчас давайте подведем итог нашей беседы. Здесь, в глубоком тылу, сложно было решать судьбу пленного. Тем более что слова «Гитлер капут» теперь кричат почти все. А там пойди разберись…

Разведчики встречали солдат, которые проклинали фашистов, а потом выяснялось, что они в 1942 году оставили кровавый след на оккупированной территории Украины и Белоруссии. Разведчики знали, что получилось, когда мы сохранили жизнь радисту сбитого Семеном Семченком самолета Ю-52. Он проклинал фашистов и просил дать ему возможность вместе с советскими партизанами бороться против гитлеровцев. Мы поверили ему. А он, воспользовавшись первым боем, бежал. Но мы помнили, что был шофер Руге, который привез разведчикам офицера. В глубоком подполье Германии действовали антигитлеровские группы и организации. Лучшие представители немецкого народа томились в тюрьмах и лагерях. Они боролись за новую, демократическую Германию. Поражение гитлеровской Германии на Восточном фронте внесло коренные изменения в умы многих немцев. Это настроение передавалось и солдату вермахта, действующему на фронте и на оккупированной территории.