У народов Восточной Африки - [11]

— Где же лодка? — спрашиваю я Дикомено.

Мой проводник в свою очередь обращается к старику:

— Машуа ико вапи? (Где лодка?)

Старик как будто нарочно замедляет движения. У него нет причин выслуживаться. Он — вольный рыбак! Не поднимая даже головы, небрежным поворотом плеча он указывает на ближайшие камыши.

— Наверное, спрятал в траве, — говорит Дикомено шепотом.

Тишина в природе обладает той необъяснимой прелестью, что заставляет каждого как бы прикладывать палец к губам. Дикомено, как истинное дитя природы, первый подчиняется ее приказам.

— Обещай ему хорошую награду, и пусть он немедленно доставит сюда эту лодку.

Вместо того чтобы быстро договориться, они пускаются в длительную беседу. Мне ничего не остается, как запастись терпением. Наконец, после многочисленных красноречивых жестов и прерываемых зевотой вопросов старик встал, потянулся, убедился в моей платежеспособности и поплелся к камышам. Через минуту оттуда донеслись его тяжелые вздохи, всплеск воды, и-из зарослей показался острый нос лодки.

Я онемел от восторга. Стою как вкопанный и не могу сделать ни шагу. Я не верю своим глазам.

Едва касаясь поверхности воды, ко мне приближается превосходный каяк из коры. Именно такой был описан недавно в одном антропологическом журнале исследователем навигационных средств Джоном Хорнеллом. Хорнелл обнаружил свой каяк на реке Пунгве в Южной Родезии и был необыкновенно горд этим. И вот сейчас перед моими глазами такое же чудо. Как же мне не радоваться? Лихорадочно подсчитываю в уме, сколько у меня с собой денег. Хватит ли на покупку каяка?

— Спроси, сколько он хочет за свою лодку. Я ее куплю у него.

И вновь начинается непонятный для меня разговор. Выразительная жестикуляция. Богатейшая мимика. Это длится несколько минут. Я начинаю беспокоиться, что назначенная сумма превысит мои возможности.

— Старик просит десять шиллингов.

— Согласен! — радостно восклицаю я. — Дам ему десять шиллингов и еще столько же, только пусть вытащит лодку на берег и выльет из нее воду. Но как мы понесем ее дальше?

— Об этом не беспокойся. Здесь недалеко деревня. Там можно нанять носильщиков.

Итак, начало блестящее. Попечитель музея будет поражен. Ведь это мои первые шаги на территории Африки, мой первый научный трофей.

Настроение мое сразу улучшилось. Я иду, посвистывая, как Дикомено. Даже натертая на пятке мозоль вдруг перестала болеть. Мы подходим к чудесной поляне, затененной листвой огромного баобаба. Сквозь просветы в чаще леса неподалеку видна деревушка.

— Слушай, Дикомено! Беги в деревню и договорись с людьми относительно лодки, а я немного отдохну под этим деревом.

Я оперся спиной о ствол дерева, а ноги вытянул перед собой. Как здесь прохладно! Стручки с семенами баобаба свисают там и тут над головой, как огромные елочные игрушки. Масса мелких птичек нашла в листве приют от солнца, и оттуда доносится их неустанное щебетание. Как хорошо лежать в полном бездействии под защитой такого великана и не думать решительно ни о чем! Лучшей и более надежной охраны, пожалуй, не найти… Но что это?

Одна из свисающих надо мною ветвей неожиданно вздрогнула и пришла в движение. Не может быть!..

Я поднимаю голову и всматриваюсь. У меня плохое зрение, поэтому я надеваю очки. На сером фоне ветви выделяются красивые треугольные пятна, и по ним время от времени как бы проходят судороги. Сомнений нет — это питон. Но где же голова? Я пробегаю глазами вдоль его туловища, образующего многочисленные кольца. Вот она! Он даже смотрит на меня своими маленькими блестящими глазками-пуговками. Язык питона нервно движется. Он явно неспокоен. Лучше его не пугать. Осторожно ложусь на прежнее место. Питон не такой большой, чтобы осмелиться на меня напасть.

Наконец возвращается Дикомено. Он подлезает под развесистую ветку баобаба и садится рядом со мной.

Подняв палец вверх, я указываю на змею и говорю как можно спокойнее:

— Нёка (змея).

Африканцы панически боятся змей и всех считают ядовитыми. Нёка внушает неимоверный ужас. Дикомено срывается с места. Он выползает на четвереньках из-под дерева на самую середину полянки и только здесь отваживается встать на ноги.

— Эта змея неопасна, у нее нет яда. Она может задушить кролика или газель, но не тебя — такого огромного парня. Иди сюда, не бойся, рассказывай, что тебе удалось выяснить.

— О нет, бвана мкубва. Нёка, может быть, не тронет вазунгу, но меня она обязательно съест. Я очень боюсь нёки.

— Тогда забирай свой завтрак из рюкзака и иди. под другое дерево. Только смотри, чтобы там не было чего-нибудь похуже.

Видимо, не в добрый час я его предостерег. Не прошло и пяти минут, как Дикомено со страшным воплем выскочил из своего нового убежища.

— Бвана мкубва! — кричит он. — Сатана! Сатана!

— Где?

— Там. Прямо у меня над головой и смотрит на меня.

Заинтригованный, я иду в указанном направлении. Но напрасно я напрягаю зрение, напрасно раздвигаю-ветви — ничего не видно.

Дикомено тем временем сломал длинную палку и осторожно тычет ею в одно и то же место на дереве. Наконец-то я увидел «сатану». Это был обыкновенный, самый обыкновенный, никому не причиняющий зла хамелеон. Цвет своего тела он подогнал, насколько мог, под цвет окружающей листвы. Покрыл коричневыми крапинками зеленую спинку, в тон ветвям придал красноватый оттенок брюшку и застыл, уверенный в том, что его никто не видит.