У кромки прибоя - [33]

Мэри уже жалела о том, что бросила ему вызов. О, не потому что сказала это сгоряча, она отдавала себе отчет в том, что говорила. Просто сейчас поняла: Томас намеренно спровоцировал ее, явно что–то задумав. Мэри ни мгновения не сомневалась в том, что в его словах кроется какой–то тайный смысл.

Заявив поначалу, что не слишком голоден, Томас отдал должное омлету и тостам, а потом даже попросил добавки. За ланчем он шутил и поддразнивал их обеих. Нельзя сказать, чтобы Мэри это обмануло. Она знала, что он вернется к начатому разговору, как только они снова останутся вдвоем.

— Это было великолепно. — Томас, насытившись, отодвинулся от стола. — О чем еще может мечтать мужчина, когда рядом с ним две женщины, готовые исполнить любую его прихоть?

Он опять намеренно задирал ее. Но она не собиралась отвечать — во всяком случае, не сейчас.

— Кофе. — Мэри сладко улыбнулась, поставив рядом с ним дымящуюся чашку.

Его губы дрогнули: он, видимо, без труда догадался, что внутри у Мэри все кипит от его насмешек.

— Спасибо, — ответил он не менее вежливо.

— Знаете, Томас… — Мэри продолжала улыбаться ему, подавая Нине ее сок и устраиваясь со своей чашкой на стуле. — У вас отвратительный характер, — нежно проворковала она, прежде чем отпить кофе.

Несколько мгновений он ошеломленно смотрел на нее, а затем начал смеяться — тем громким смехом, который свидетельствовал о его неподдельном удовольствии. И на этот раз смеялся не над ней, а вместе с ней.

— Вы правы, Мэри. — Он наконец посерьезнел достаточно для того, чтобы быть в состоянии говорить. — У меня паршивый характер. Но мне почему–то кажется, что вы можете его исправить. — Томас задумчиво посмотрел на нее. — Интересно, почему?

Под его долгим теплым взглядом вся ее бравада куда–то испарилась. После нескольких секунд этой пытки ей уже хотелось, чтобы он оставался злым. Так было безопаснее для ее душевного покоя…

— Что мы будем делать сегодня днем?

Потребовалось время, чтобы до Мэри дошло, что Нина задала свой вопрос именно ей.

— Ну, учитывая то, что в холодильнике мало чего осталось, думаю, нам всем придется идти в магазин, — сокрушенно ответила она.

— Идти придется вам двоим. — Томас вдруг встал, вынул из кармана деньги и положил их на кухонную стойку. — Мне нужно поработать. Возьмите такси в оба конца и не слишком усердствуйте: мы, вероятно, пробудем здесь не больше двух дней. — Он помедлил у двери. — А о сегодняшнем вечере не стоит беспокоиться. Думаю, Нина была бы очень разочарована, если бы мы не пошли в ее любимый ресторан есть пиццу.

— Спасибо, папа, — улыбнулась ему Нина; улыбка превратилась в хихиканье, когда Томас скрылся за дверью. — Вы здорово придумали, Мэри: стоит предложить ему сходить в магазин, как он тут же сбежит! — Девочка по–взрослому покачала головой. — Вы правы: у него плохой характер!

Нина была умна и наблюдательна не по годам. Мэри мягко засмеялась, неожиданно для себя расслабившись.

— Ладно, пойдем по этим несчастным магазинам.

Нина встала. Колено почти перестало беспокоить ее.

— Мы можем купить все, что нужно для славного остренького карри на завтра. Это поможет выпустить из него пар!

— Не думаю, что это хорошая мысль, — упрекнула ее Мэри, хотя сама едва смогла сдержать улыбку, представив пар, валящий из ушей Томаса…

Когда вечером они отправились в ресторан, Томас уже не был в задиристом настроении. Он вообще едва говорил и казался отсутствующим. Мэри не знала, что хуже — язвительный Томас или почти безмолвный…

— И характер плохой, а сейчас к тому же еще и молчит, — сокрушалась позже Нина, забираясь в постель. — Никогда, никогда я не видела папу таким тихим…

Мэри небрежно пожала плечами, хотя и сама вынуждена была признать, что вечер не удался.

Его явно что–то мучило. Или, скорее, кто–то! Похоже, Эстер по–прежнему не давала ему покоя. Но не могла же она сказать об этом Нине!

На самом деле Мэри вполне устраивало то, что Томас не желал говорить об Эстер в присутствии дочери. Ей было бы больно обсуждать с ним его одержимость другой женщиной!

— Надеюсь, он не собирается снова уехать, — грустно сказала Нина, сидевшая на кровати, обхватив руками колени.

У Мэри засосало под ложечкой при одном упоминании об этом. Томас опять уедет… Последний раз он отсутствовал три месяца!

При мысли о том, что она может не увидеть его еще, например, несколько месяцев, ей сделалось дурно. Мэри трудно было представить, что его не будет рядом, что он не будет ее дразнить. Как отличались ее чувства к нему сейчас от тех, что она испытывала, когда он только вернулся домой! Неужели это было всего три дня назад? Тогда она думала, что влюблена в его брата. Каким же мелким и скучным казалось ее увлечение Генри! Вчера она с трудом могла дождаться, когда наконец отделается от Генри. В то время как одна мысль о том, что Томас отправится в одну из своих командировок, причиняла ей почти физическую боль.

— Ты думаешь, он и правда уедет? — непослушными губами спросила она у Нины, встревоженно глядя на нее.

Девочка пожала плечами.

— Трудно сказать. Когда он уезжает, он просто уезжает.

Возможно, это и было настоящей причиной, по которой он взял Мэри с собой, — чтобы не бросать Нину одну, если его внезапно призовут дела. От этой мысли на сердце у Мэри стало еще тяжелее.