У каждого в шкафу - [61]
И ей нисколько не мешает ее теперешний нероссийский триколор — цвет шампанского, бургундского и коньячный, ах, как красиво!
В этот день они встретятся. Две головы из трех, отягощенные теперь общим и уже не тайным знанием. Пряди черные и белые когда-то — нотная тетрадь, прыгающие кадры немого синематографа, надкушенные кровожадной сепией, запретительная «двойная сплошная» на мокром асфальте.
Пестрая циновка, монохромная радуга, ритуальный винегрет.
— А я тебе не открою, — скажет белая голова черной из-за закрытой двери.
— Зачем ты вообще притащилась? — скажет белая голова черной из-за закрытой двери.
— Я с тобой разговаривать не хочу и не буду, — скажет белая голова черной из-за закрытой двери и откроет ее.
Стоит, вызывающе смотрит в глаза, в самую середину зрачков, невысокая, в нелепом спортивном костюме — узковатом, коротковатом и босиком.
Пальцами ног так и впивается в полосатый симпатичный коврик, очень пушистый, о такой коврик даже как-то немного жаль вытирать грязные ботинки.
На белой голове марсианскими гребнями топорщатся паклевидные рыжие волосы.
Ее лицо без макияжа кажется странно помолодевшим.
Черная пройдет вперед. Просторный холл внезапно превратится во многие жутковатые коридорчики, по какому из них надо проследовать, чтобы прийти хоть куда-то, она не имеет представления. Решит никуда и не следовать, устало опустится на симпатичную резную деревянную лавочку со спинкой, вполне объяснимую здесь. Помолчит. Глубоко вздохнет.
Начнет белая голова, стоя все на том же месте, на полосатом и симпатичном коврике, даже не повернувшись, даже и не покрутив какой-нибудь рукой или ногой. Она скажет:
— Не думай только, что я хоть о чем-то жалею. Ровно ни о чем. Я сделала то, что была должна сделать. Как волк. Знаешь? Санитар леса. Танька, она же опаснейшая сумасшедшая, прямая угроза, ядерная боеголовка, она — глубинная мина. Замедленного действия. Эта бессовестная помойная тварь с детства насиловала брата, влезала в его голову и шуровала там, нимфоманка. Лишила Бобку и детства, и юности, постоянно заваливаясь под него, гадина… А потом выродила своего отвратительного ублюдка, гадкого ушлепка, чтобы брат стопроцентно оставался в их даунской компании. А далее что? Рожала бы каждый год по уроду? Пополняла стратегические запасы кунсткамеры? Чтобы уж наверняка. Чтобы уж Бобку привязать так привязать! Кто-то должен был ее остановить… Я взяла это дело на себя. И я горда собой.
Белая голова отмахивает в ритм словам рукой, все так же, не оборачиваясь:
— Представляю, ты ведь шла выслушивать мою горькую исповедь, полную осознания вины?
— Можно вопрос? — говорит черная голова, глядя в пол. — Вот тебе приходилось по-разному убивать. Какие чувства ты при этом испытываешь? В зависимости от способа убийства? — Белая голова долго не отвечает, задумчиво глядя, судя по всему, прямо перед собой — на входную дверь. Внезапно она оживляется, хватает с обувного ящика пачку сигарет, закуривает и оборачивается в Юлину сторону:
— Какие чувства? Разочарование, наверное, тем, что не справилась с задачей идеально. — Она смеется на одной низкой ноте, довольно устрашающе. — Ведь Бобка стал такой худой, клянусь, его можно было огреть по башке, прямо в палате, да хоть голым кулаком, и — фьють! Тоже отправить в полет. Будешь курить?
Молча они выкуривают по сигарете, стряхивая пепел на пол. После чего белая голова продолжает рассказ, а черная — закуривает еще.
— Пока я была живая, я любила Бобку — иногда говорят — больше жизни, не знаю. Просто любила. Мне всегда казалось неуместным снабжать понятие любовь какими-то количественными характеристиками. А после истории с Таней я уже не была живая. И, неживая, уже не любила Бобку — мертвые вообще… довольно холодны, — произносит спокойно белая голова и улыбается своей шутке. — Ну не знаю, ты не поймешь. В ней я убила себя, но не совсем. Чтобы нормально с собой расправиться, мне необходимо было убить и Боба. Я всегда знала, что сделаю это, — произносит спокойно белая голова, присаживаясь на корточки, приваливаясь к стене, устала стоять. — Всегда знала, что сделаю это, — повторяет она, и опять смеется страшноватым низким смехом, — теперь мне осталось немного доработать, до красивой симметрии — вспоминает она недавнего таксиста.
— Я всегда мужчин разделяла на умных и всех остальных. В моем неживом состоянии мне чужды были увлечения и прочая эмоциональная фигня, но зато я могла сосредоточиться на достойных мужчинах и рафинированной ненависти. Когда человек влюблен, у него нет стимула и мотивации делать что-то еще. Куда-то двигаться. Но ненависть, пусть даже к чему-то в себе, это — сильнейший стимул… Каждым своим значимым поступком, шажком по служебной лестнице, уродливым выращенным кактусом, никому не нужной сказкой о рыбаках и рыбках — человек пытается бороться с объектом своей ненависти. В себе.
Белая голова замолчит. Черная закурит. Протянет пачку белой.
Внезапно погаснет свет. Красиво подсвеченная краснеющим сигаретным огоньком, черная голова неловко встанет со скамейки. Белая ровно произнесет:
— О, это часто у нас бывает. Старый дом. Короткое замыкание, и вылетают пробки. Если тебе не трудно, щелкни предохранителем на лестничной площадке. Наша квартира шестнадцать. А я посмотрю на пакетник здесь, в ближней кладовой…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед вами сборник хорошей прозы.Разной по звучанию – искренней, грустной, ироничной, злой, берущей за душу. Главное, что объединяет рассказы и повести «Двойной радуги», – настоящесть, та, которую не наиграть, не вымучить, не придумать понарошку.Мы составили сборник, который можно читать и перечитывать. С которым приятно и уютно быть рядом. С которым, переезжая из квартиры в квартиру, из города в город, из страны в страну, не захочется расставаться.Приятного вам чтения.
Вы уверены, что в вашей постели разговаривают только двое?Неожиданный литературный дуэт самарской писательницы, «автора женских романов в нестандартном исполнении», и петербургского редактора делового журнала, автора жестких и совсем неженских книг. «Разговоры в постели — это лучшее, что можно себе представить» — считает Апрелева. «Любой разговор, даже болтовня у кофе-машины в офисе, — это столкновение двух начал, мужского и женского. Даже если беседуют две девчонки» — убежден Егоров.О любви втроем на два голоса.
«Любимой мамочке от дочерей. Помним, скорбим, любим» — траурный венок с этой надписью на лентах получает больная, но вполне еще живая старуха.С появлением этого «гостинчика» в старый дом пробирается страх.Вскоре всем обитателям становится ясно, что кто-то пытается расправиться с большой и недружной семьей женщин с ботаническими именами.Когда одна из них заканчивает свое земное существование не совсем так, как она планировала, жильцы понимают, что в доме поселилась месть…
Ироничная и печальная исповедь замужней женщины. Ночные записи о дневном: муж, дети, друзья, работа и… воспоминания о давно закончившейся истории с В. Месяц жизни, месяц бессонницы и переполненность прошедшим, и снова «половина первого и не сплю», и снова «соленая вода плещется в голове, булькает в легких, подпирает сердце и проплескивается слезами», и снова будет новый день. Но все равно болит душа и тело, потому что не проходит. НЕ ПРОХОДИТ.Почти сто лет назад Иван Бунин описал Олечку Мещерскую, как женщину с уникальной способностью бескомпромиссно и легко погибнуть, и даже словом не обмолвиться – что от любви.
Ольга Абакумова. Родилась в 1971 году, закончила филологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова и аспирантуру ВИНИТИ РАН (Всероссийский институт научной и технической информации Российской академии наук), работает переводчиком и занимается научными исследованиями в области лингвистики. Живет в Москве. Сетевые публикации: «Топос», «Точка Зрения» и др.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Наталия Хабарова — родилась в г. Караганде (Казахстан). После окончания Уральского госуниверситета работала в газете «На смену», затем в Свердловской государственной телерадиокомпании — в настоящее время шеф-редактор службы информации радио. Рассказ «Женщина, не склонная к авантюрам» — ее дебют в художественной прозе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Мастерская дьявола» — гротескная фантасмагория, черный юмор на грани возможного. Жители чешского Терезина, где во время Второй мировой войны находился фашистский концлагерь, превращают его в музей Холокоста, чтобы сохранить память о замученных здесь людях и возродить свой заброшенный город. Однако благородная идея незаметно оборачивается многомиллионным бизнесом, в котором нет места этическим нормам. Где же грань между памятью о преступлениях против человечности и созданием бренда на костях жертв?