Тюрьма №8 - [31]
«Жалобы, вопросы есть?».
Лучше ничего и никогда не спрашивать. Могут быть непредсказуемые последствия, вплоть до расселения по другим камерам, если начальству покажется что-то подозрительным или они почуют, что формируется сопротивление режиму, тут же всех разбросают по разным камерам. Поэтому как правило все зеки молчат, что бы скорей отвалили незваные посетители из камеры и оставили их в покое. Бывает, кто-то не выдержит и начнет спрашивать идиотские вопросы, типа, мне не приходят письма от родных и близких, начальство принимает участливый вид и спрашивает, – «а Вы им пишите?», начинается бессмысленный разговор, во время которого мусора могут заметить в камере что-то не так или увидеть запрет какой-то и начать шмон по полной. Поэтому обычно заранее предупреждают особо болтливых, ничего не спрашивать, но это не помогает. Всегда найдется умник, желающий пообщаться с начальством. Тогда тому, кто спрашивает, сами зеки напоминают, что он в пьяном угаре убил мать своих детей и конечно же ему никто не будет писать. Как правило именно такие и начинают задавать глупые вопросы во время обхода из-за недостатка внимания. Но ничего не помогает и каждый раз на обходе повторяется все снова.
Когда каждый день, на протяжении длительного времени, выполняешь одни и те же действия, слышишь одни и те же звуки, и прочие однообразные вещи, на многое перестаешь обращать внимание, стараешься не замечать, того что при других обстоятельствах возможно вывело бы из психологического равновесия и спровоцировало бы акт агрессии на источник раздражения.
Есть те, кто попадает в тюрьму случайно, в силу определенных обстоятельств, а есть те, кто по заслугам. Когда длительное время находишься в среде где присутствуют разные люди главное уберечь себя от осуждения поступков других негодяй или подонок, хороший или плохой, решать и осуждать сокамерников за их проступки на воле никто не имеет права. Совершать длительные психологические действия, такие как ненависть или агрессия очень сложно, нужны силы и духовные, и физические, а их в тюрьме черпать неоткуда, поэтому нужно беречь то что имеешь. Первое что понимаешь, осуждать кого-то это значит наживать себе врагов, причем врагов на длительное время. Поэтому стараешься вести себя со всеми ровно. Неважно кто перед тобой, законченный негодяй или жертва системы. Конечно если кто-то из сокамерников переступает границы дозволенного, можно и нужно дать отпор.
– Эй, тебя как звать? – обратился Дима к невзрачному, худощавому мужичку, его вчера перед отбоем закинули в хату и с ним не успели познакомиться, да он особо и не хотел общаться, сразу лег на нару и отвернулся к стенке, так и пролежал до самого утра не шевелясь. Дима выполнял в камере роль смотрящего, хотя его никто в принципе не уполномочивал на такую роль, так сложилось с самого начала для всех кто попадал в эту камеру, он был осужден на десять лет по статье вооруженный грабеж, ограбил магазин с двумя подельниками, угрожал пистолетом продавцу, требуя отдать кассу. Арестовали их буквально на следующий день после грабежа. По поведению он был очень дерзок, не разговорчив, общался с сокамерниками только по делу, очень следил за репутацией своей и окружающих. Все делал по «понятиям», даже разговаривал, бывало если кто-то скажет «пора спать», он тут же поправлял – «спят с кем то, а в тюрьме нужно говорить – отдыхают». Поэтому и позволил такое вольное обращение к незнакомцу. Обычно никто не торопит только что вошедшего, дают время осмотреться и самому рассказать о себе. Ведь это уже не следственная камера, спешить не куда. Но Дима переживал что бы не подсадили в камеру «петуха» или «отсаженного», ведь налаженной связи с другими камерами как это было в СИЗО, в тюрьме №8 уже не было, малява следом за вошедшим не зайдет по «дороге» (дорогой называют связь между камерами, которую устанавливают арестанты с помощью ниток, из которых плетут канаты и по ним отправляют по камерам грузы и малявы).
Незнакомец молчал. Обстановка в камере начала накалятся. Все, кто был занят какими-то делами, если так можно назвать времяпровождение в камере, начали прислушиваться к назревающему конфликту. Повисла тишина, стало слышно, как капли падающие из крана стучат по железному рукомойнику и звук от каждой новой упавшей капли становился все громче. Любое событие происходящее в помещении, огороженном четырьмя стенами из которого невозможно выйти по своей воле, становиться значимым. Но, а если это конфликт между сокамерниками, тогда время начинает лететь быстрее, все отвлекаются от своих переживаний и давящих на плечи отмерянных судом сроков и погружаются в конфликт вместе с теми, кто его начал. Не зря говорят – «Рамс качнул, три месяца убил», имея в виду, что время пройдет незаметно, ведь каждая минута, проведенная в тюрьме, приносит арестанту неимоверные страдания, неважно, что он совершил и кто он по жизни, это страдание объединяет всех ужасом безысходности ситуации, постоянным общением с одними и теми же людьми на протяжении длительного времени, чувством угнетенности и подавленности, охватывающим с головы до пят и не отпускающим на протяжении всего срока наказания. Правду говорят – «Тянуть срок», словно тянешь на себе непомерный груз, собранный из переживаний за прошлое, которое навсегда потерянно, настоящее для которого нужно черпать внутренние силы что бы его пережить, и за будущее, которое покрыто мраком, отчего становиться еще более гнетущим.
