Тысячеликая мать. Этюды о матрилинейности и женских образах в мифологии - [25]

«Весьма любопытные результаты были получены ван де Вельде при изучении глиняной утвари из индивидуальных домов культуры линейно-ленточной керамики. Поскольку известно, что ее изготовлением занимались женщины, можно ожидать, что каждая большая семья в такой родовой системе будет производить однообразные изделия. Так и есть: раскопки индивидуальных домов показали, что набор изготавливаемых изделий оставался постоянным на протяжении приблизительно тридцатилетнего периода обитания, что и является аргументом в пользу превалирования матрилинейных родов. Аналогичное исследование было проведено П. Филлипс на юге Франции в долине Вердон. В данном случае факт существования производивших керамику семей или родов удалось продемонстрировать путем анализа глиняных изделий и последовательности напластований. Полученные результаты косвенно указывают на то, что это были эндогамные и матрилокальные обиталища. Кроме того, во многих других местах Древней Европы, которые, судя по их стратиграфии, были заселены на протяжении нескольких сотен или тысяч лет, можно наблюдать поразительную устойчивость керамических традиций. Особенно отчетливо это заметно по большим теллям культурных групп сескло, караново и бутмир…» (Гимбутас 2006: 362–363).

Строго говоря, описанная выше гомогенность керамических традиций говорит только о матрилокальности. Но трудно представить себе матрилокальных неолитических земледельцев вне матрилинейной социальной матрицы. Однородность керамических изделий долж на быть выше в селениях, где женщины не меняют места жительства по сравнению с такими селениями, в которые женщины приходят извне (при нематрилокальном правиле брачного поселения).

Вообще говоря, трудно представить себе условия, в которых матрилокально-матрилинейная группа общин (деревень) ранних земледельцев не была бы в значительной степени демом, то есть генетически гомогенной популяцией. Если мужчина обязан воспитывать детей своей сестры, а поселение матрилокально, то он не может выбирать себе жену, которая живет на значительном удалении от его родной деревни, т. е. деревни, в которой живет его сестра (сестры). Кроме того, возможно, что на старших мужчин матрикланов лежали некоторые обязанности по отправлению культа (как это было, например, у многих народов банту в Африке, имевших традицию матрилокального брачного поселения), что также должно было вынуждать их, при матрилокальном поселении, жить поблизости от резиденции своего матриклана. Эти факторы должны были вести к преимущественной эндогамии и правилу заключения кросскузенных браков.

В высокой вероятности наличия матрицентричности (и очевидно, матрилинейности) у неолитических этносов Европы и Передней Азии легко убедиться, изучив специальную литературу. Мы предлагаем краткий список работ, в которых излагается материал, позволяющий нам сделать такой вывод (Титов 1996; Титов 1969; Bogucki 1998; Hershkovitz, Zohar et al. 1995; Levy 1995; Mellaart 1967a, 1967b, 1975; Kuit 2000, 1996; Wason 1994: 162–163, 169; Henry 1995; Noy 1986; Maringer 1960: 133; Монгайт 1973: 224–240; Погожева 1983; Мовша 1971 и все работы M. Gimbutas).

В своей основополагающей работе «Боги и богини древней Европы: 7000–3500 лет до н. э. Мифы, легенды и культовые образы», изданной в Лондоне в 1974 году, Мария Гимбутас писала:

«Ранее некоторые из ученых делили европейскую историю дописьменного периода на две эры: матриархальную и патриархальную. “Начало психологически матриархального времени теряется в дымке древности, но его конец и начало нашей исторической эры величественно разворачивается перед нашими глазами” (Neumann 1955: 92). Эта первичная эра была впоследствии заменена патриархальным миром с иным символизмом и иными ценностями. Это был маскулинный мир индоевропейцев, который развивался не в Европе, а был наложен на нее. Встретились два совершенно разнородных круга мифических образов. Символы маскулинной группы вытеснили образы древней Европы. Некоторые из старых образов влились в новую символическую систему в качестве замещающих элементов, теряя при этом свой первоначальный смысл. Некоторые из старых и новых образов продолжали существовать бок о бок друг с другом, превращая прежнюю гармонию в хаос. Посредством утрат и добавлений возникали новые комплексы символов, лучше всего известные на примере греческой мифологии. Порой исследователю трудно различить старые и новые элементы, поскольку все они трансформированы или искажены. И тем не менее удивительно, насколько долго сохранялись мифические концепции старой Европы. Изучение мифических образов предоставляет надежные доказательства того, что древний европейский мир не был протоиндоевропейским и что путь от него к миру современной Европы был не прямым, а включал ряд препятствий. Ранняя европейская цивилизация была безжалостно уничтожена патриархальной системой и больше не возродилась, но ее наследие долго существовало в виде субстрата, который питал дальнейшее европейское культурное развитие. Плоды древнего европейского воображения не были утеряны, трансформированные, они безмерно обогатили европейскую душу.