Тысяча жизней. Ода кризису зрелого возраста - [102]

Я любил погружаться в Тору на иврите и, к своему удивлению, довольно скоро стал улавливать отголоски смысла. Конечно, меня зачаровывала возможность так, без особого усилия, по-повседневному прикоснуться к историческому литературному памятнику, к его особой философии. Однако многочисленные толкования наипростейших фраз мне всегда казались надуманными.

Мне никогда не удавалось вдумчиво пообщаться с раввинами и прочими «хахамим»[115]. Я уверен, что многие из них – весьма выдающиеся мыслители. Одно лишь жаль: все их мышление должно служить доказательству исключительности еврейского мировоззрения, что само по себе не позволяет быть достаточно объективным. Несмотря на то, что я примерно предполагал, что из себя может представлять еврейское философское мировоззрение, интерес к нему не обошел и меня стороной. Особенно меня поражал тот факт, что многие из философских выводов, которые я считал своим достижением, обнаруживаются в Торе и в еврейской философии, а посему не являются признаками моего прозрения, а лишь какой-то внутренней генетической предрасположенностью видеть вещи так, а не иначе.

Меня поразил язык Торы с ее «временными перевертышами»: ва-йелэх, что буквально значит «и пойдет», но переводится «пошел», вэ-калах, что значит «и пошел», но переводится «пойдет». Это добавление буквы «вав» придает ощущение вечно продолжающегося действия. Это совмещение идеи вечности и времени повсюду отражено в языке Торы, который, видимо, справедливо называют святым – отражающим суть вещей. Мироздание с его незыблемыми основами называется на иврите олам, и максимальный период времени, за который Творение должно прийти к совершенству или, иными словами, за который должна раскрыться Божественная цель, выражается тем же словом олам. Но для того чтобы правильно понять значение слова олам, нужно учесть, что время с точки зрения еврейской философской системы является активным элементом и само раскрывает Божественную цель и приближает к ней мироздание. Таким образом, понятие «мир» преломляется через призму понятия времени: сущность пространственных форм проявляется с приближением Вселенной и всего, что наполняет ее, к цели, а цель раскрывается через время.

Евреи во все времена довольно вольно относились к понятиям времени и пространства. По утверждению раввина Зеэва Султановича, понятие времени у народа Израиля является активным и полным: предполагает не только стороннее наблюдение за каким-либо процессом изменения форм материальных объектов или их перемещения в пространстве, но и отводит человеку активную роль в установлении момента начала месячного и годичного периодов, а следовательно, и их длительности. Как следствие праздничные дни, которые, казалось бы, связаны с определенным природным циклом и потому должны быть неизменны, смещаются на день-два при добавлении дня к месяцу или на целый месяц при добавлении месяца к году. И хотя еврейский календарь строится на сочетании солнечного и лунного циклов и начало месяца должно устанавливаться по свидетельству людей, видевших новую луну, или на основании астрономического расчета, а расхождение солнечного и лунного годичных циклов регулируется путем добавления (с определенной периодичностью) месяца к году, представители Верховного суда обладали правом по разным соображениям и в силу многих обстоятельств продлевать месяц на день или год на месяц по своему усмотрению.

Таким образом, при определении ключевых точек временного цикла объективная реальность отодвигается на задний план и преимущество отдается субъективному восприятию человеком параметра времени, независимо от того, основывается оно на зрительном восприятии, на результатах мыслительной деятельности или на проявлении собственной воли, продиктованной соображениями, изначально не предусмотренными и не принимаемыми законом в качестве аргумента для принятия решения.

Увы, остался я со своим ивритом, как с красивой, но бесполезной старой вещью. Единственная книга, которую можно читать на иврите, – это Тора, ну и разве что другие священные книги. Все остальное мне представляется плоским. Газеты[116] скучны, как прыщавая мордочка школьника, современные книги пусты и неглубоки. Вся еврейская философия утопает в религиозной доктрине и ставит своей целью оправдание существования древнейших, чуть ли не племенных традиций, которые должны руководить нашей сегодняшней жизнью.

Вот я собирался написать «Маськина» на иврите, но пока так и не нашел человека, который взялся бы мне в этом помочь. Кстати, литература на иврите чрезвычайно далека от разговорного языка, и поэтому доступна только небольшой группе людей, которые наслаждаются своим пристрастием к высокому ивриту. Я бы хотел написать «Маськина» просто, по-народному… Так, чтобы всем стало ясно, что образ жизни натуральным хозяйством является как раз-таки самым прогрессивным в мире. Но, увы, кандидатов в редакторы у меня нет… Кому ни предлагаю – все шарахаются.

Вообще, после последних пяти лет очередной интифады с израильтянами каши не сваришь…

Похоже, как автор я обречен на забвение. Дело в том, что евреи меня проклянут за мои безжалостные высказывания в их адрес, а неевреям будет неинтересно читать мои вечные разборки с собственным еврейством… Это все равно, что читать о конфликтах цыгана с собственным цыганством или чукчи с собственным чукчанством.