Тысяча жизней. Ода кризису зрелого возраста - [100]
Я вообще давно заметил, что люди стремятся назло природе заниматься тем, к чему у них не только нет природного предрасположения, но в чем они явно уступают другим. В этом проявляется своего рода протест против безнадежности приговоров кармы.
У всех моих бухгалтеров, кроме последнего, были проблемы с цифрами, они их постоянно путали, но при этом всегда настаивали на своем профессионализме. То есть подсчет произведен профессионально, но цифры не те, и почему-то всегда мне в убыток. Понимаете, какая штука?
Вот и я стал фанатически настроенным писателем, который пишет иногда в объемах молодого Бальзака по двадцать страниц в день, скорее всего, в качестве протеста и компенсации своей неспособности грамотно писать.
В детстве я настолько ненавидел русский язык за его подлейшие правила орфографии, которые мне никак не давались, что изобрел свою письменность и даже обучил ей нескольких своих приятелей. Когда в семнадцать лет я встретил любовь своей жизни Анютку (впоследствии известную как Маськин), я сразу обучил ее этой письменности, и мы долгое время обменивались записками на «инопланетянском» языке. Я не буду приводить здесь примеры этой письменности. Я более чем уверен, что каждый второй из нас ребенком баловался подобным занятием. Кроме того, я не хотел бы, чтобы в будущем, когда я в результате своей разгулявшейся дислексии стану бессмертной знаменитостью, кто-нибудь раскопал мои юношеские дневники и попытался прочитать обо всех моих дурных тайнах, которые я либо позабыл, либо намеренно не включил в самороман. Скажу только одно: буква «т» у меня все время меняла очертания, потому что подразумевала «туман» и могла выглядеть как угодно:
Думаю, такой подход достаточно запутал бы расшифровку. То есть одна буква алфавита может изображаться как угодно, лишь бы не походила на другие буквы, и это и будет обозначать «т», то есть «туман». Расшифровщик каждый раз думал бы, что перед ним новая буква…
Конечно, с такой письменностью можно было позабыть обиды, нанесенные мне жестоким русским языком.
К сожалению, я не уверен в написании ни одного слова, которое пишу, и поэтому мне всегда необходимо нанимать корректоров и для русского, и для иврита, и для английского, ну про французский и говорить нечего. Китайский лучше. Там нет букв. Поставил иероглиф, другой – вот тебе и слово. Китайской орфографии для меня не существует! Однако поди нарисуй от руки этот иероглиф… Я пробовал, даже купил себе кисточки, чернила и рисовую бумагу, но со временем сдался и пользуюсь для китайского письма компьютером.
Я давно уже стараюсь никому не показывать свои непроверенные тексты, потому что, как это ни ужасно, во всех языковых средах безграмотность страшно порицается. В англоязычном обществе детей заставляют зубрить правописание (spelling), – лучшие из них безошибочно определяют написание слов только по их звучанию, потому что каждому звуку в английском соответствует определенное сочетание букв.
Они верно называют букву за буквой в таких словах, как: accidentally conscience definitely drunkenness embarrassment guarantee indispensable minuscule
Когда дело доходит до более сложных по смыслу слов, дети подчас не имеют ни малейшего понятия, что же они означают. Однако это никого не волнует: можешь сказать, как пишется, – значит, грамотный.
Эта подмена понимания слов чисто цирковой над-рессированностью оказывает вредоносное влияние на англоязычное общество.
Французы настолько надуты по поводу своей орфографии, что и подступиться к ним страшно. О немцах я вообще не говорю, те готовы убить за ошибку. Весь мир у них делится на nutzlich und unbrauchbar.[109]
– Der Schnee ist unbrauchbar[110], – частенько говорит мне мой повар и учитель немецкого Кристиан, и я поражаюсь ходу его мысли. Мне никогда не доводилось размышлять о пользе или бесполезности снега…
Кстати, я вдоволь насладился возможностью высказаться перед парижанами насчет их орфографии во французском варианте романа «Маськин», который вышел в Париже в декабре 2005 года под псевдонимом Bernard Kriger:[111]
«J'ai souvent cru que I 'orthographe allait s 'eteindrepar la prochaine generation, mais des ordinateurs Vont sauvee avec leur option „controle orthographique“. Desormais, nous n 'avonsтётеplus besoin de nous rappeler I 'orthographe exacte des mots,тктеsimples, qfinetre consideres comme des personnes instruites.
Rabelais n 'a pas eu un tel de luxe… Amefaible!С'estprobablementpourquoi ses textes originaux ressemblent a I'ecriture d'un bambin de six ans. Depuis que I'ordinateur sait examinerтопorthographe pour m 'assurer, je suis devenu un grand defenseur de I'orthographe conventionnelle pour la langue frangaise!..
Pouvez-vous imaginer, apres la generation des eruptions du professeur et les claques, combien de mots frangais continuent leurs lettres sanglantes? Avec regrets, maintenant, les professeurs ne battent plus leurs etudiants, (lis ont trouve des moyens plus raffines pour humilier leursetudiants. Nous devons admettre que ceci constitue un progres substantiel dans le systeme educatif) mais cela ne rend pas Vorthographe moins sanglante. MaisГanglais n 'estpas meilleur!
