Тысяча свечей - [53]

– Тебе следует знать, что будут две смерти. Без тебя я… Рена, я вхожу. Ты готова?

– Я остаюсь.

– Тогда я вынужден сам справиться с конем.

– Думаешь, получится? – насмешливо проговорила Рена.

– Дом, не слушай, – быстро сказала Пиппа, увидев, что он напрягся. Она протянула руку, чтобы остановить его, но Харди отбросил ее без гнева в сторону.

Видя опасность, он с горечью произнес:

– Если придется идти таким путем… – и перелез через забор в стойло жеребца.

Все, что потом случилось, произошло так быстро и было столь ужасно, что показалось Пиппе похожим на бешеное мелькание внезапно сошедшей с ума кинокамеры.

Едва Дом двинулся вперед, как жеребец ринулся на него как ураган, с оскаленными зубами и прижатыми ушами, высоко поднятыми копытами. Рена вскрикнула, Дом упал и перекатился в сторону за мгновение до того, как ударили копыта, снова и снова на долю дюйма уворачиваясь от каждого жестокого удара.

Теперь Дом снова был на ногах и прыгнул к опорному столбу, но было ясно, что жеребец достанет его раньше.

Пиппа стояла, слабая и бесполезная, видя все это снова в бессвязных мельканиях, и потом услышала долгожданный свист лассо. Испуганные кобылы в соседнем загоне ржали и бешено галопировали вокруг забора, затем петля опустилась и остановила жеребца.

Однако она не задержала бы его надолго… лассо не смогло этого сделать… поэтому Крэг, ибо это был Крэг, не терял времени даром. Он велел Пиппе стоять смирно, затем открыл ворота и выпустил жеребца. В следующее же мгновение конь исчез. Пиппа не видела куда, она повернулась к Дому Харди и Рене.

Юноша лежал без сознания на полу стойла, а Рена… Рена стояла на коленях… приподняв руками его голову, и кричала:

– Дом! Дом! О, милый!

По щекам ее струились слезы.

Глава 9

Прилетел и улетел врач. Он осмотрел Дома и сообщил, что отправлять его в Минту на «летающей скорой помощи» не требуется, не нужно даже вызывать медсестру. Чудом или необыкновенной ловкостью Дом избежал смертоносных копыт. Все, что с ним произошло, было реакцией на ужасные минуты, которые почти стоили ему жизни.

Все время, пока они несли Дома на импровизированных носилках, Рена держала его за руку, отпустив только у самой кровати, Пиппа и Крэг стояли с другой стороны… все трое молча ждали… вглядываясь в серое лицо.

Но постепенно цвет лица стал возвращаться, и ко времени отлета Л.В. Дом снова дышал нормально. Когда его глаза открылись, Пиппа поняла, что он видит только Рену, и когда Л.В. сказал, что пациента лучше оставить одного, а кто-нибудь пусть будет поблизости, чтобы помочь, если потребуется, то не возникло сомнений, кто это будет.

Пиппа вышла вслед за двумя мужчинами и смотрела, как Крэг усадил врача в джип и сел за руль. Когда они поехали к «остеру» доктора, она снова вспомнила о тревоге в голосе Рены, когда та стояла на коленях над Домом… затем Рена шла рядом с носилками, нежно держа Харди за руку. Потом – глаза Дома, когда к нему вернулось сознание, глаза, устремленные только на Рену.

Что произошло между ними? Что происходит сейчас? А главное, когда это случилось и что же Крэг?

Пиппа долго стояла на веранде, глядя в пространство. «Где теперь неукротимый?» – думала она. Пиппа надеялась, что жеребец вернулся в привычные места, так как почему-то не питала к нему неприязни и была рада, что Крэг его освободил.

Вошла с чаем миссис Кэссиди и, очевидно, тоже подумала о коне. Потому что сказала:

– Будем надеяться, что его свирепость не унаследуют жеребята будущего года. Такие всегда опасны.

– Жеребята будущего года?

– Сейчас весна, – напомнила миссис Кэссиди, – а весной… – Она улыбнулась Пиппе. Когда они кончили пить чай, она собрала пустые чашки и вернулась на кухню. Пиппа осталась на веранде.

Весна. Не может быть. Это неправда! Она тревожно огляделась, не находя признаков весны. Ничто не напоминало о весне, какую она знала в Англии. Пиппа вспомнила сад тети Хелен… подснежники, нарциссы, набухшие почки на деревьях, расцветающие в чудеса лепестков, пчел, обремененных сладкой тяжестью. Вот весна, а не эта убогость, и она раздраженно припомнила слова Крэга: «Наша весна – всем веснам весна».

Как он мог обмануть их, даже ради любви к маленькому мальчику, который пришелся ему по душе? «Маленький мальчик, – тупо думала она, – ставший теперь «импульсом», импульсом, который с появлением Рены «внес хаос в сердце».

Нет, весной и не пахнет.

Все же… «Сентябрь – первый месяц весны», – сказал Дэйви, и если Кэсс была права насчет сезона, то ради этой весны она покинула Англию. Это была последняя весна Дэйви. Она заняла для него австралийскую весну, и второго шанса не будет. Десять месяцев, сказал доктор Харрис. Неужели эта… эта пустыня была всем, что получит Дэйви.

Из-за сердитых слез она ничего не видела перед собой, пока искала календарь. Сбежав по ступенькам, она вошла в бухгалтерию. По крайней мере, следует узнать дату.

Дэйви снова помогал Рупи проверять счета; он очень серьезно относился к возложенным на себя обязанностям. Когда Пиппа вошла, он даже не поднял головы. Пиппа подошла к стенному альманаху, где еще одной добровольной работой ее маленького брата было вычеркивать каждый прошедший день. Стоя там, она услышала улетающий «остер» и знала, что Крэг стоит там, на поле, в широкополой шляпе, закрывающей глаза от солнца, и смотрит, как самолет исчезает в обширной перевернутой голубой чаше. Она повернулась к календарю и увидела, что последним вычеркнуто тридцать первое августа. Если у нее сохранялись какие-то сомнения, то пачки счетов на столе наглядно свидетельствовали о конце месяца. Итак, наступил первый месяц весны.