Тысяча свечей - [51]

Ее нашел Крэг, который вернулся после ловли бычков, какое-то время он молчал, глядя на нее сверху вниз.

– Склоны холмов покрылись росой, – тихо произнес он.

– Здесь нет холмов, – практично заметил Дэйви, – если ты не имеешь в виду то, что мы называем холмами, но это всего лишь наклоны. – Когда Крэг улыбнулся, он с досадой ответил: – Ты сам говорил.

– Просто удивляюсь, куда исчез поэт, – сказал Крэг, вспоминая маленького мальчика с поезда. – Ты стал совсем другим мальчуганом, Дэйви.

– Конечно, я стал лучше. С тех пор как ты помазал меня землей, я вылечился. Ты обещал, что мне станет лучше, так и случилось.

– Тогда ты стал лучше, – согласился Крэг. Он подошел к сестре Дэйви и улыбнулся. – Итак, учитель?

– Прекрасно. – В зеленых глазах Пиппы сверкал энтузиазм. – Дети чудесные. Если они могут слушать, просто сидя вокруг меня на земле, вообрази, что будет в заправдашней школе.

Крэг взорвался смехом после некоторого замешательства, что, как и Дэйви, она вдруг заговорила на детском сленге, Пиппа присоединилась к нему, затем ребятишки и Дэйви захохотали над весельем старших.

К ним присоединилась Рена, чтобы спросить, чему они радуются, а матери, никогда не отходившие далеко от детей, восхищенно смотрели на красивую новую мисс в нарядной одежде.

– Боюсь, ты испортишь их к приезду мистера Уокера, – улыбнулась Пиппа кузине, когда они снова возвращались на холм, но, когда Пиппа объяснила, что речь идет об афганском торговце, улыбка Рены исчезла.

Рену охватило прежнее беспокойство. Пиппа сразу его узнала. Как часто она видела этот взгляд у Рены в «Вершинах». Этот странный непокой. Этот несчастный вид. Почему Рена так устроена?

На миг она с надеждой подумала, что озабоченность кузины связана со словами Крэга… Но нет, при том ответе, который он дал ей ночью. Она снова услышала: «Импульс… как заставить тебя увидеть… как это вносит хаос в сердце…»

– Крэг. – В боль Пиппы вторгся холодный голос Рены. – Крэг, когда мы поедем на объездку?

– Сейчас, если хочешь. – Крэг остановился раскурить трубку.

– В платье?

– А что ты предполагаешь надеть?

– По крайней мере, бриджи, – бросила она.

Крэг вынул трубку изо рта и серьезно посмотрел на нее:

– Зачем, Рена? Там нет верховых лошадей.

– Крэг, не будь старым ворчуном, я не меньше тебя знаю о лошадях.

– О лошадях Южного Хайленда, – согласился он, – но здесь они совсем другие.

– Я знаю, они дикие, – нетерпеливо ответила Рена, – но я справлялась с лошадьми, которые круглый год паслись в поле.

– Эти всю жизнь провели в кустарниках. Большинство никогда не видели человека, не чувствовали узды.

– Я могу о себе позаботиться. – Рена упрямо тряхнула головой.

– Возможно, но не здесь.

– Посмотрим.

Она явно была на грани срыва. Пиппа не могла понять острой потребности Рены изводить себя, словно спасаясь от чего-то мешающего ей. Озадаченная Пиппа подняла взгляд, чтобы увидеть реакцию Крэга.

Крэг был спокоен… но решителен.

– Хорошо, посмотрим, – твердо кивнул он. Спустя миг он также невозмутимо предложил: – Днем я дам тебе пони.

– Не пони, Крэг. – Голос Рены сорвался на визг. – Кто я, по-твоему, – туристка? Мне нужен конь. Тот жеребец, о котором я слышала.

– На него больше никто не сядет. Сама знаешь, что произошло с Бобби.

– Вероятно, Бобби подвели руки. У меня превосходные руки для норовистой лошади. Домрей… то есть мне часто так говорили.

– Не сомневаюсь, Рена, но это не просто норовистая лошадь. Это неукротимый жеребец. В сложившихся обстоятельствах ясно, что следует делать, но, будучи дураком, я собираюсь отпустить «парня» восвояси.

– В буш?

– Да.

– Но это же расточительство! Конь великолепен.

Крэг резко произнес:

– Значит, ты его видела?

– Да, заглянула после завтрака.

Она улыбнулась, но Крэг не ответил на улыбку.

– Я недоволен тобой, Рена, – объявил он. – Конь непредсказуем.

– Как и многое другое, – ответила Рена.

– Рена, я не шучу.

– Я тоже.

– Ты не поедешь на объездку без моего разрешения и сядешь на коня только в моем присутствии. – Крэг подождал. – Понятно?

– Очень хорошо. – Она капитулировала так абсолютно и внезапно, что Пиппа с удивлением взглянула на нее.

– Очень хорошо, дорогой, – повторила она, склонилась и коснулась его щеки.

Смущенная близостью, которую Рена спровоцировала между собой и Крэгом, как физической, поскольку стояла перед ним, так и выражением нежности, Пиппа пробормотала извинение и ушла вперед.

Через окно ванной комнаты она видела Рену и Крэга, идущих вместе. Рена теперь вела себя скромно и покорно жалась к Крэгу. «Что она делает, – уныло думала Пиппа, – и почему? Не может быть, что она любит или любила Крэга, но почему она так себя ведет?» Но Пиппа не задумывалась, что чувствует Крэг, поскольку уже знала, слышала своими ушами. Она слышала: «…импульс… взгляни под этим углом… хаос в сердце».

Обед стал тяжким испытанием. Выглядеть нормально. Участвовать в разговоре. Даже есть. Последнее было очень важно, поскольку несколько раз внимательные глаза оценивали ее посягательства на полную тарелку, и выглядел Крэг сурово. «Кем он ее считает, – уныло думала она, – еще одним ребенком?»

Пиппа слушала мужчин за столом… обеду отдали должное, потому что днем предстояла напряженная программа, и они заправлялись… снова обсуждая жеребца. У Сноуи был опыт, и он предложил кастрировать дикаря, если возможно, потому что это часто изменяет характер, а парню такое изменение явно требуется, но Крэг сказал: нет, конь будет отпущен на свободу, его следует оставить в неприкосновенности. Он табу.