Тысяча огней - [96]

И тут же в зеркале моего «хассельблада» возник здоровенный блондин. Я хотел сказать ему: «Надо полагать, вы мистер Мак-Мерри», но ограничился тем, что протянул через стенку руку. И мы дружно расхохотались. Так состоялось мое знакомство со знаменитым Мак-Мерри. Именно он рассказал мне об эве все, что вы прочитали на предыдущих страницах.

Сидя вместе со мной на берегу, Мак-Мерри рисовал па песке, как рыбаки-эве ловят сетями морских рыбин. По его просьбе рыбаки показали мне короткие железные гарпуны, которыми они бьют акул, а иной раз даже китов.

Так за интереснейшей беседой незаметно наступает вечер. Мак-Мерри встает и провожает меня через весь пляж до моей машины. По дороге мы тоже говорим об эве. И тут Мак-Мерри делает одно весьма интересное замечание:

— Конечно, их обычаи и нравы, как, например, кочевой образ жизни, очень своеобразны. Но главное отличие эве от других народностей Экваториальной Африки заключается в том, что они не знают страха перед таинственными силами зла. Они почти лишены суеверий, над ними не довлеет власть безжалостных колдунов. Вся жизнь рыбаков-эве — это борьба с грозным океаном, но лучше воевать с природой, чем слепо верить в магию и колдовство. Рыбаки-эве — смелые, свободные от предрассудков люди, в этом их главная сила и отличие…

С этими словами он дружелюбно протянул мне руку.

Железная дорога Конго — Океан

Глубокие мысли рыжебородого шотландца вспомнились мне много позже, когда я путешествовал по железной дороге Конго — Океан, соединяющей Пуэнг-Нуар с Браззавилем.

Перед этим я целое утро провел па берегу с рыбаками-эве, «кузенами» нигерийских эве. Я наблюдал, как они вытаскивают на берег большие сети, выбирают рыбу, кладут ее сушиться. И все это с криками, смехом, ссорами.

После полудня я приехал на станцию Пуэнт-Нуар и сел в поезд.

Мы мчались по саванне; время от времени я пробуждался от сонной дремы и начинал глядеть в окно на бесконечную степь желтых трав.

Вскоре начался лес, и я сразу же приник к стеклу. Дорога пролегала меж гигантских деревьев, рядом с болотами и топями. Поезд, вздрагивая на стыках, проносился по мостам над бурными потоками и реками.

К вечеру, проехав через лесной район Майумбе, мы снова очутились в саванне. На маленьких станциях поезд ждала на редкость живописная толпа, которая брала места в вагонах приступом. В своем большинстве это были жители самых отдаленных районов страны. По столь торжественному случаю они надели майки, желтые или голубые фетровые шляпы, сандалии из пластика и водрузили на нос безобразные очки от солнца.

Были среди пассажиров и белые; в наш вагон сел почтенный синьор в черном одеянии и широкополой шляпе, какие носят американские плантаторы на Миссисипи. Новый пассажир и в самом деле оказался американцем, но только миссионером евангелической церкви. Когда мы познакомились, он доверительно сообщил мне, что хочет обратить в свою веру пигмеев.

— Я пролечу над их селением на маленьком биплане и сброшу вниз пакеты с солью, ткани, бусы и свою фотографию. Потом отправлюсь в лес пешком и посещу те самые селения, над которыми р сбросил свои подарки. Пигмеи, понятно, сразу же меня узнают. И тогда я им без труда объясню, что я посланец небес.

Он начал вдаваться в детали своего стратегического плана, а я представил себе, как пигмеи будут рассматривать его фотокарточку. Интересно, как он решил сняться? В профиль? Анфас? В очках или без них? Я бы дорого дал, чтобы Очутиться в лесу в тот день, когда почтенный миссионер придет «знакомиться» с пигмеями.

Ближе к вечеру я вернулся в свое купе, где слуга-африканец уже стелил мне постель, взбивал подушки и расправлял матрац.

— Через какие места мы будем проезжать ночью? — спросил я.

Проводник мгновенно застыл на месте, словно я угадал его заветные и тревожные мысли. Выпучив круглые, белесые глаза, он прошептал таинственно:

— Туннель! Мы проедем через туннель!

Речь шла о сравнительно небольшом туннеле длиною в двести — триста метров. Естественно, что поезд несся по нему со свистом и грохотом, а так как в этой подземной галерее всегда было темно и сыро, то в ней прятались сотни летучих мышей Майумбы с громадными, до метра крыльями. Все это породило легенду о туннеле. Одетый в красивую ливрею, негр-бой спального вагона рассказывал ее мне дрожащим голосом. Из его рассказа я понял, что туннель — обиталище злых духов. Если хоть одна летучая мышь залетит в вагон, то мы все умрем еще до конца пути. А когда шум станет особенно сильным, надо закрыть глаза и подпрыгнуть. Иначе вас ждет какая-нибудь беда.

И хотя рассказывал мне легенду цивилизованный африканец, слуга спального вагона, его образ мышления весьма мало отличался от мышления лесных жителей. И те, и другие остались в цепких когтях страха.

Уже на рассвете мы прибыли в Браззавиль. Поезд подошел к станции и остановился. Вагоны быстро опустели, и все пассажиры высыпали на маленькую привокзальную площадь.

В мутном сером небе послышался грохот — над нашими головами пролетел вертолет и за ним стелилось белое густое облако какого-то дезинфицирующего вещества.

Больна ли Черная Африка?

Место встреч и молений верующих из секты пророка Матсуа блестело в переливающемся пламени бесчисленных свечей.