Тысяча огней - [94]

Тут, увы, нечему удивляться. Даже самые развитые страны Африки по сей день остаются неисчерпаемым источником для таких не слишком веселых историй.

— А вы не хотите снять юношей, которые приносят живые дары своим предкам, превратившимся в крокодилов? — спросил меня чиновник отдела туризма Верхней Вольты.

— Конечно, хочу, — ответил я, уверенный, что это тоже как-то связано с сектой «людей-крокодилов».

Два дня спустя мы прибыли из Уагадугу в указанное нам селение. Я думал, что оно затерялось в одном из самых безлюдных, глубинных районов, и очень удивился, когда узнал, что оно лежит на центральной дороге между столицей республики и городом Бобо-Диулассо.

Цивилизация пришла в каждую хижину этого селения в виде радио и транзисторов. Есть здесь даже бар и бензоколонка, но и тут слепо верят в «людей-крокодилов». Больше того, их почитают и даже приносят нм жертвоприношения.

Нам посчастливилось заснять эту необычную сцену. В большом пруду на краю селения я увидел, как проявляется «дружба» между юношами и их «предками» — И «священными крокодилами». Эти крокодилы привыкли получать пищу из рук ребят: обычно цыпленка или курицу. Юноши приходят на берег и начинают громко звать крокодилов по имени, точнее, по имени предков, душа которых переселилась в крокодила. Привлеченные отчаянным кудахтаньем кур и писком цыплят, крокодилы всплывают и спешат получить «подарок».

«Здесь живет отец моего отца», — сказал один из юношей, показывая на илистую лагуну, на поверхности которой покачивалось бревно. Но оказывается, это было не бревно, а голова «священного крокодила». Над водой торчали лишь его ноздри да глаза.

Многоуважаемый предок ждал, когда наступит час обеда. Едва юноша вынул из корзины отчаянно орущего петуха, сразу оживший ствол дерева заскользил по воде, выбрался на песок и распахнул пасть в ожидании положенного ему дара. В сильнейшем изумлении мы засняли эту довольно необычную сцену, которая повторилась с другими юношами и с другими крокодилами. Нас поразило, что крокодилы узнавали своих юношей, которых ничуть не пугали оскаленные пасти животных. Вдруг один из крокодилов увидел на берегу поросенка. С неожиданной быстротой и ловкостью хищник выполз из воды и бросился в погоню. Ему наверняка удалось бы настигнуть свою жертву, если бы мы не стали на защиту бедняги поросенка. Схватив камни и гальку, мы стали метать ими в крокодила. Один из камней угодил крокодилу в голову, и тот, испугавшись, обратился в бегство.

— Мосье, мосье!

Наше нападение на крокодила встревожило ребят. Они подбежали к нам и отобрали камни. Старший из мальчишек со слезами на глазах и с обидой в голосе крикнул, показывая на удиравшего в пруд каймана:

— Не надо, мосье, не надо! Это мой дедушка!

Его дедушка. Мне ничего другого не оставалось, как подарить мальчугану сто франков «репарации» за оскорбление, нанесенное его кровожадному предку.

Кочевники побережья

Закончив во время своего пребывания в Лагосе серию журнальных очерков о секте «людей-крокодилов», я смог наконец побывать на морском побережье и в лагунах— родине рыбаков-эве (ewe). До этого я не раз попадал в селения рыбаков-эве на берегу Атлантического океана. Эти селения можно встретить в Западной и Экваториальной Африке в устье Конго и в Гане, на побережье Габона и в песчаных бухтах дагомейской реки Рей. Это скорее даже не селения, а изолированные группки из немногих семей с несколькими хижинами и большими черными каноэ, на которых рыбаки бросают вызов океанским волнам. Меня всегда удивляло и занимало, что крохотные группки рыбаков-эве живут на расстоянии двух-трех тысяч километров одна от другой. Но когда, поговорив о рыбах, рыбной ловле и сетях, я спрашивал у моих собеседников, откуда они, то неизменно слышал в ответ: «From Nigeria»[37]. Даже если рыбаки-эве жили в районах, где наиболее распространенным европейским языком был испанский или французский, они говорили только на английском. Это лишний раз доказывало, что все они родом из Нигерии. И вот теперь, когда я снова попал в Нигерию, мне захотелось посетить родные селения этих кочевников побережья и, пожалуй, лучших рыбаков в мире[38].

Мне сказали, что я найду такие селения к востоку от Лагоса. Все они раскинулись на белом песчаном берегу; там даже в дни штиля волны Атлантического океана набегают с глухим грозным шумом. А когда в океане начинается буря, то морские валы добираются до пальм и кажется, будто океан вот-вот затопит все побережье. Ветер обрушивает на берег пену и брызги, и он весь окутан густым молочным туманом.

Но спокоен океан или гневен, рыбаки-эве каждый день выходят на рыбную ловлю. Когда смотришь, как они прорываются на пироге через волны, а затем в бурю возвращаются с уловом на берег, то захватывает дыхание.

В эти драматические минуты в селении замирает всякая работа; все женщины и ребятишки бегут на берег, готовые помочь стремительно приближающейся пироге. В такие мгновения гребцы моментально определяют интервал, с каким волны набегают на берег, чтобы «промчаться» на гребне самой высокой волны: тогда за спиной у них останутся менее мощные и не столь опасные. Края волны остры как лезвие ножа, а в самом центре волны пирога, подгоняемая отчаянными усилиями десяти гребцов, несется точно со скоростью воды.