Тысяча огней - [30]

— Они определяют, давно ли здесь прошло стадо животных, — объяснил нам переводчик.

После каждой такой остановки джипы меняли направление, и уже через два часа езды мы потеряли всякую ориентировку в этой голой плоской пустыне. Но по уверенным жестам наших гидов мы догадывались, что они твердо держат в руках нить Ариадны. Главная наша забота— бензин. Туареги не понимают, что бензина может не хватить, им вообще не очень ясно, зачем он нужен. Тем более им непонятно, что мы должны оставить часть бензина на обратный путь. Прежде чем опасения такого рода заставили нас отказаться от поисков, раздался крик одного из гидов; он взволнованно показал вдаль, туда, где полоса хаммады сливалась с низкой линией горизонта. Меж камней мы с трудом различили на горизонте стадо антилоп. Отсюда они казались совсем маленькими, но это был обычный в пустыне световой обман. Едва джипы помчались в указанном направлении, мы убедились, что это весьма крупные антилопы с великолепными рогами. Это и есть букра. Они неслись с невероятной быстротой и пока не выказывали никаких признаков усталости. Мы, конечно, могли бы увеличить скорость до шестидесяти километров в час, но это была лишь первая проба сил. Туареги знаком велели нам не прибавлять скорости, и не видно было, чтобы они готовились начать охоту. Но едва антилопы замедлили свой бег, гиды подняли руку, приказывая нам сбавить ход.

Стадо антилоп остановилось неподалеку от нас: совершенно плоская равнина не давала им возможности спрятаться, уставшие животные пристально глядели на нас. От наших джипов их отделяло пятьсот-шестьсот метров. И вот настал момент приступить к охоте. Никаких ружей или винтовок. Туареги выбрасывают из мешков длинную крепкую сеть, развертывают ее и бросают на землю. Затем они расстилают ее и крепко-накрепко привязывают к металлическим рейкам верхних багажников двух джипов. Охотники разрабатывают план облавы: третий джип будет выполнять роль загонщика — его задача загнать животных в сеть-ловушку.

Мы вновь заводим моторы, и, едва их рев нарушает тишину пустыни, в стаде антилоп начинается паника. Как порыв ветра рябью пробегает по спокойной водяной глади, так по стаду прошелестел порыв страха. Антилопы вздрогнули, мгновенно навострили чуткие, доселе неподвижные уши, и вот уже они снова галопом мчатся, а за ними, подпрыгивая на камнях, несутся джипы с раздувающейся на ветру сетью. Несутся антилопы, и несемся мы по их следам, и этот бег кончится либо полной капитуляцией обессилевших животных, либо внезапной аварией одного из джипов.

Меньше всего волнуются туареги, они спокойно показывают, когда нужно изменить направление. Шоферы двух «спаренных» сетью джипов обливаются потом, стараясь удержать ее в натяжении. Они ни разу не участвовали в такой охоте и сейчас очень волнуются: ведь сеть не должна касаться земли или задеть о камень, иначе она мгновенно порвется.

Спидометр застыл на отметке шестьдесят. На какое-то мгновение мы растерялись; стадо антилоп разбилось на две группы; самки с детенышами резко свернули вправо. Чтобы спасти их и отвлечь наше внимание, самцы бросились в противоположную сторону и помчались еще быстрее; повелительный знак старшины охотников развеял все наши сомнения — мы будем преследовать самцов.

Погоня длилась еще минут двадцать, а потом уставшие животные внезапно замедлили бег. Охотники крикнули нашим шоферам, чтобы те прибавили скорость. Третий джип сбоку атаковал стадо, и животные рассыпались в разные стороны. Мы сразу же устремились навстречу трем самым красивым самцам, но, прежде чем я успел их заснять, они очутились у самых машин. Какая-то доля секунды — и вот уже они забились в сети. Мы плавно притормозили машины, иначе можно поранить пленных животных.

Они лежат на земле, и их испуганные глаза в страхе устремлены на торжествующие лица туарегов. Самый крупный из самцов все еще не желает признать себя побежденным. Он рвется из сети, его крепкие мускулы бугрятся под тонкой кожей, он никак не может понять, что же произошло. Я становлюсь на колени и снимаю эту сцену; ноздри угодившего в сеть Животного судорожно дрожат, и в них живет тот же ужас, что и во взгляде. Страх и величайшее изумление: животное чувствует, что оно побеждено, но одновременно чувствует, что его не убили, а сохранили ему жизнь.

Вечером в лагере мои друзья огорчаются: из-за глупого сентиментализма мы велели не убивать антилоп и сами лишились трех великолепных охотничьих трофеев.

Между тем трофей я все-таки увез — это фотографии трех антилоп-букра, плененных сетью, и сделанные блицем уже на закате снимки получивших свободу животных. Быть может, на мгновенном снимке мне удалось запечатлеть и недоверчивое изумление, которое промелькнуло во взгляде трех пленников, когда их освободили из сетей. Еще миг — и все трое бешеным галопом уже несутся вдаль, к горизонту.

Когда мы возвращались из Хаммада Эль-Хамра, у нас было достаточно времени, чтобы не раз поразиться удивительной способности туарегов ориентироваться на местности.

Машины неслись по голой пустыне в убывающем свете дня. Но для туарегов даже одинокий кустик был вполне достаточным ориентиром, и они тут же указывали нашим шоферам, куда ехать дальше. На этом каменном «плоскогорье» колеса наших машин не оставляли ни малейших следов. И все же туареги не ошиблись ни на метр; мы прямиком прибыли в лагерь, словно путешествовали по отменной автостраде. Перед скудным ужином, который еле-еле позволил нам утолить жажду и голод, туареги побаловали нас душем, честно, хотя и скупо, разделив на всех драгоценную воду.