Тысяча огней - [11]

Мудир снова вернулся к рассказу о тех временах, когда состязание велось за право пользования источником или колодцем.

— Каждая пара соперников представляла племя, претендовавшее на владение колодцем. Вы и сами знаете, что такое борьба за воду в пустыне, — это вечный прах мести, глухая вражда, кровавые схватки. И вот, чтобы избежать всего этого, каждое племя отбирало двух храбрецов, готовых в конных состязаниях рисковать жизнью во имя победы. Ведь на карту ставилось благополучие целого племени, а ради такой цели никакая опасность не казалась слишком страшной. Племя, которое представляли двое победителей, немедля получало право самым первым напоить людей и животных у источника. Другими словами, племени не грозила опасность найти источник уже сухим или грязным.

Когда мудир закончил свой рассказ, уже наступила ночь. Гостеприимный хозяин села самолично отвел нас на ночлег в дом, похожий на большой куб, обмазанный белой известью, и сам зажег керосиновую лампу. Внутри, кроме пола, двери, потолка и четырех стен, ровным счетом ничего. Пришлось нам постелить на пол одеяла и, поеживаясь от холода, ждать, пока наступит утро.

На рассвете, когда мы проснулись, снова пришел мудир и угостил нас кофе. Он что-то говорил на берберском диалекте, не сообразив, видно, спросонок, что мы его не понимаем. А может, эти слова на чужом, непонятном языке звучали как магическая формула, как волшебное заклинание и пожелание счастливого путешествия?

Солнце уже стояло высоко в небе, когда, раздав все подарки и попрощавшись, мы наконец тронулись в путь. В последний раз мы взглянули на вади, где только вчера происходило конное состязание.

В этот момент внезапные гудки клаксонов, громкие звуки песни нарушили заколдованную тишину. Из домов выбежали старики, женщины, дети, пастухи, воины и помчались к скале на краю вади.

У этой скалы пролегает дорога из Сфакса в Гафсу. Сейчас ее вид был совершенно необычен: по ней несся шумный «караван» велосипедистов. Примерно сто велосипедистов, участвовавших в «велогонке по Тунису», неслись что есть сил, не страшась убийственной жары. Впереди и сзади каравана катили автомобили и мотоциклы. Гонщики в яростной борьбе оспаривали победу на этапе, и толпа берберов-болельщиков отчаянно аплодировала им со скалы. Похоже, они переживали за гонщиков не меньше, чем во время вчерашних конных игрищ.

Им неважно, что риск здесь не так уж велик, а в конной «феерии» на карту подчас ставится сама жизнь. Для местных жителей граница между жизнью и смертью сейчас так же зыбка и неопределенна, как и много лет назад.

Уже после первых встреч с кочевниками у нефтеперегонного завода, с берберами района Гафсы, после осмотра развалин римского амфитеатра во мне окрепло убеждение, что все совершенные нами открытия объясняются совсем не тем, что мы одолели десятки и сотни километров, кочуя из селения в селение. Просто мы путешествуем по времени, уносясь то назад, то вперед на несколько веков, а подчас и тысячелетий. В этом и заключается особенность экспедиций по Северной Африке, проходящих в медленной, незаметной смене дней, непохожих и, одновременно монотонных. А теперь, приближаясь к Джербе, где сплетение различных цивилизаций, старого и нового, проявляется волнующе зримо, мы сможем еще полнее ощутить неповторимый аромат Африки.

Волшебная земля пятого времени года

Джерба по отношению к окружающему ее Средиземному морю — остров, а по отношению к лежащей прямо напротив Сахаре — цветущий оазис. Чтобы попасть туда, нам пришлось сначала одолеть участок пустыни, а затем морской рукав.

Джерба — тот самый остров мифических лотофагов, о которых Гомер рассказывает в своей Одиссее. А в знаменитом «Перипле», книге псевдо-Скилакса, греческого автора четвертого века, говорится: «На острове собирают богатый урожай зерна и фруктов и производят много оливкового масла. Здесь растет цветок, по прозванию лотос, из которого островитяне приготовляют вино».

Этот последний факт послужил моим спутникам неисчерпаемым источником для острот и шуточек, так что мы незаметно и весело добрались до берега. В трех милях отсюда виднеется Джерба, на которую нас доставит паром. Мы с трудом погрузили наши машины на два арабских рыболовецких суденышка, переделанных в паром, и медленно поплыли к острову.

Желтизна вонзающегося в море песчаного пляжа придает еще большую голубизну воде Средиземного моря, береговая линия очерчена предельно четко, словно па географической карте. Едва мы причалили к острову, состоялась наша первая встреча с историей: навстречу нам попалась группа еврейских женщин, которые шли за водой к колодцу. Одеты они в бурнус с тонкими желтыми и красными полосами, а на голове у них высокие соломенные шляпы, точь-в-точь такие же, как во времена ветхозаветной Палестины. Неподалеку от них группа женщин-арабок уже достает воду из колодца. Они в темных одеждах, а лицо закрыто шерстяными полосатыми шалями — футе.

* * *

Чтобы оценить не только красоту, но и все значение острова в нынешней Северной Африке, необходимо углубиться в историю. Благодаря отличным естественным гаваням и выгодному положению на полпути между западным и восточным Средиземноморьем Джерба является как бы предмостным африканским укреплением в непосредственной близости от Европы. Здесь, как нигде, ярко дало себя знать скрещение и одновременно противоборство различных цивилизаций. Тремя основными этническими группами на острове являются арабы, негры, потомки рабов, осевших в Средиземном море, и евреи. И если в других местах между этими народами нередко существует вражда, то на этом острове они живут вполне мирно. Из трех колоний наиболее сильной и многочисленной является арабская, хотя мусульмане утвердились на Джербе самыми последними, лишь после победы Ибн Саада