Тысяча огней - [107]

В древнейшие времена, до прихода негров и белых, они были полновластными хозяевами Африки. В лесу и саванне для них не было никаких секретов, они не боялись ни бурь, ни диких зверей. Но после того как их земли были захвачены и разграблены племенами более сильными в военном отношении, в душу пигмеев навсегда закрался панический страх перед другими людьми.

Моя первая встреча с пигмеем банзаби на лесной тропинке длилась какие-нибудь две минуты. За это время я успел сделать снимок, а пигмей прийти в себя от неожиданности. Несколько секунд мы молча разглядывали друг друга, а потом Милле двинулся ему навстречу. Но старик лесоруб мгновенно исчез в кустах.

С того дня у меня окончательно созрело решение заснять эпизоды из жизни пигмеев, потомков старинной, подлинно африканской цивилизации.

Мои спутники отнеслись к моим планам крайне скептически. И, увы, они оказались правы. Прошло целых пять месяцев, прежде чем мне частично удалось добиться своей цели.

Пигмеи обширного района между Габоном и Средним Конго — наиболее «дикие» из всех. Я употребил здесь слово «дикий» в его истинном, первоначальном значении, а именно как существа, не желающего встречаться или вступать в дружеские отношения с людьми чужих этнических групп.

Моя первая встреча с лесорубом-банзаби произошла в августе, но все мои последующие попытки завязать дружбу с пигмеями неизменно оканчивались неудачей.

Начальника округа Милле связывали самые добрые отношения с вождями ближних племен. С одним из наиболее влиятельных вождей он даже-вступил в «братство по крови». За это начальство в Браззавиле понизило Милле в должности и не присвоило ему очередного воинского звания.

На редкость храбрый, физически необычайно сильный, но очень добрый и простодушный, он завоевал любовь африканцев. И сейчас власти новой, независимой республики относятся к нему с величайшей симпатией и уважением. Несмотря на все это, Милле так и не удалось «устроить» мне встречи с пигмеями, хотя подчиненный ему район был их излюбленным местом охоты. Не помогли и подарки в виде мешочков соли; вековой страх оказался сильнее: пигмеи так и не вышли из зеленой чащи леса.

Сети и ловушки Буэнзы

Наконец, когда начался «сезон засухи», я воспользовался благоприятными условиями (в этот период дни стоят удивительно ясные, воздух прозрачен и чист), чтобы углубиться в густой тропический лес в холмистом районе к северо-востоку от Браззавиля. Вместе со мной отправились мой старый друг и великолепный охотник Нансен и пять носильщиков-негров. Я надеялся добраться до водопада Буэнза и снять его для видового фильма.

Когда проезжая дорога кончилась, мы оставили джип и поплыли по течению реки. Дальше наш путь пролегал уже по холмам. Но мне хотелось запечатлеть самый большой водопад посреди океана зеленых деревьев. Я свернул с удобной тропинки и заставил своих спутников взбираться по крутым и опасным склонам. Зато когда мы поднялись на гребень самого высокого холма, перед нами открылся поистине фантастический пейзаж. Позади расстилалась бесконечная желто-золотистая саванна, а впереди — зеленая, поросшая деревьями долина, над которой вилось белое облачко. Это были мириады брызг самого большого в Экваториальной Африке водопада Буэнза. В нескольких километрах от нас он низвергался вниз с высоты восьмидесяти метров. А неподалеку, за склонами холмов, начиналась широкая долина, поросшая густым лесом; его темно-зеленый свод постепенно сливался с голубым поднебесьем. Наши проводники показали нам на этот зеленый ковер.

— Там живут пигмеи, много пигмеев, — сказал мне один из них, по имени Кибангу.

Увидев, что новость вызвала у меня живейший интерес, он добавил:

— Но лучше туда не спускаться.

— Ты боишься пигмеев? — удивился я.

— Нет, не их самих… просто они очень хорошие охотники, и в лесу на каждом шагу расставлены хитроумные ловушки.

— Пигмеи, — вступил в разговор Нансен, — знают о лесных зверях буквально все, их повадки и привычки, любимые пути, дни, когда они спариваются… Свои ловушки они ставят, учитывая все это. Поэтому-то наш друг Кибангу и боится спуститься в долину. Во время такой прогулки можно угодить в яму, утыканную ядовитыми остроконечными стрелами, или в подгнивший пень, полный колючек.

Наш разговор был прерван шумом и криками, доносившимися с соседних холмов. И сразу эхом откликнулись наши проводники-негры.

— Банзаби… банзаби.

Из леса, словно отозвавшись на наш зов, выскочили пигмеи, вооруженные стрелами и копьями. Их внезапное появление и напугало наших проводников.

В свою очередь пигмеи, услышав их отчаянные крики, остановились в изумлении, с явным намерением обратиться в бегство. Но мы велели проводникам умолкнуть; только тогда пигмеи, убедившись в наших мирных намерениях, подошли поближе. Они оказались не такими робкими, как их собратья из района Дивиние. А когда мы угостили их сигаретами, они окончательно успокоились и даже сами вызвались показать нам свою охотничью добычу.

Наш проводник Кибангу умел говорить на диалекте банзаби; с его помощью мы узнали, что произошло несколько минут назад. Крики, которые донеслись до нас, были как бы финалом долгой и тяжелой охоты. Примерно несколько дней назад (пигмеи считают время и расстояние по своим особым приметам, и по их рассказам очень трудно определить, сколько дней прошло с того или иного момента) они поставили на лесных тропах свои сети из сплетенных волокон, надеясь поймать маленьких лесных антилоп. А их в этом районе водилось великое множество.