С помощью адаптационного костюма Дарти прошла пятьсот километров на запад. Горы Максвелла теперь терялись в дымке и облаках, наполовину скрытые за горизонтом. Она двигалась быстро, карабкаясь, ползая и прыгая в джунглях, хотя теряла время на добывание пищи для костюма. Отпускать его кормиться самостоятельно она не решалась после истории с болотными тиграми. Ей приходилось придерживать и перевязывать руку — костюм сросся, образовав удобную люльку, — и для подавления боли питаться полужидкой кашицей. Кости срастутся неправильно, конечно, и, когда она вернется, придется сращивать их заново, но это мелочи. Оболочка фильтровала токсины и аллергены, попадавшиеся с пищей, переваривала некоторые углеводы, белки и жиры, производя мягкую, немного сладковатую и богатую питательными веществами пасту, безопасную для Дарти. Она высасывала ее из тюбика по мере необходимости, раздавливая между языком и нёбом, прежде чем проглотить липкую массу.
Вода никогда не была проблемой, точнее проблема была в том, что ее слишком много. Это Венера. Вода хлюпала при каждом шаге. Она текла сверху и проникала в карманы. Сухим оставалось только то, что было гидрофобизировано, но покрытие уже начинало стираться на многих вещах. Кокон Дарти теперь всегда был сырым. Даже костюм, идеально прилегавший к коже, становился то душным, то липким в зависимости от температуры.
Костюм также фильтровал ее кровь, извлекая токсины, накапливающиеся от усталости. Но этого было недостаточно. Сон есть сон, и его ей постоянно не хватало.
Пейзаж становился все более странным и причудливым. Вокруг все так же простирался лес, прерываемый разве что полосами болот, но теперь среди них появлялись возвышения фумарол, курились оранжевые и красные столбы, выпуская струи горячего пара между обваренными, пожелтевшими листьями. Дарти видела один извергающийся гейзер; она заметила, что там, куда била струя, в кронах деревьев сквозил просвет. Но вьющиеся травы обвили даже бугристые известняковые валуны с наветренной стороны.
После пяти марш-бросков и пяти… попыток поспать Дарти начала признавать, что она отчаянно, отчаянно хочет домой.
Но конечно же, она не пойдет туда с пустыми руками.
Ее рука болела уже меньше. Это положительный момент. Но в целом она была измотана, чувствовала сырость и холод, и какая-то жирная коричневая пиявка хотела присосаться к ее костюму. Это был новый вид, неизвестный науке, и Дарти сдержалась.
Кракен пыталась связаться с ней каждые несколько часов.
Она не отвечала, потому что понимала, что, стоит только ей начать говорить, она будет просить Кракен приехать и забрать ее отсюда. И тогда она никогда не сможет посмотреть в глаза другим венерианцам.
На Венере не так уж много жителей.
Дарти решила доказать свою теорию или умереть, пытаясь сделать это.
С Замин тем не менее она связывалась. Они болтали о болотных тиграх. Как и следовало ожидать, Замин пришла в восторг и сказала, что она опубликует это, указав Дарти в качестве исследователя.
— Расскажи про опасности тоже, — машинально сказала ей Дарти.
— О да, конечно, — ответила Замин. — Дар… ты там в порядке?
— Рука болит, — призналась Дарти. — Хотя лекарства действуют. Я даже могу поспать немного. В сухой постели.
— Да, — сказала Замин, — ты можешь, не сомневаюсь. Держи Кракен в курсе.
— Она узнает, если я умру, — сказала Дарти.
— Она хороший друг, — ответила Замин. Очень ловко она говорила о Кракен, но не о Кракен и Дарти. — Я беспокоюсь о ней. Знаешь, она была невероятно добра ко мне и поступала великодушно, когда у меня были настоящие трудности. Она…
— Она великодушная, — сказала Дарти, — гениальная и харизматичная. Я знаю это лучше, чем кто-либо. Слушай, мне нужно смотреть под ноги, не то я сломаю вторую руку. Тогда вам придется доставать меня отсюда. Ты хочешь, чтобы я выглядела как идиотка?
— Дар…
Она прекратила разговор. Еще несколько часов после этого она чувствовала душевный подъем, по крайней мере когда забиралась в кокон, кормила костюм, но усталость быстро взяла свое, и она уснула.
Дарти проснулась шестнадцать часов и двенадцать минут спустя, не понимая, где она, и с болью во всех суставах. Девяносто секунд ушло на то, чтобы вспомнить, что она в костюме, в коконе, в пятидесяти метрах над уровнем земли, совершенно измотанная и с тяжелой головой от количества съеденного болеутоляющего. Затем она сориентировалась во времени.
Машинально собрав и уложив вещи, она сползла вниз по лозе и встала в раздумьях посреди подлеска. Приближалась ночь, долгая ночь; у нее еще было время вернуться на базу, не вызывая помощи, и теперь каждый день увеличивал опасность.
Она бежала дальше.
В следующий раз, когда она отдыхала и пополняла ресурсы, ее вызвала Кракен.
— Да, дорогая? — стиснув зубы, сказала она.
— Привет, — произнесла Кракен. Повисла пауза, и Дарти чувствовала, как она с трудом подавляет свои эмоции. Шаг. Шаг. Пока ноги несли ее, ничто не могло ее поймать. Эта боль в груди только от быстрого бега. — Замин говорит, что беспокоится о тебе.
Дарти фыркнула. Она проспала слишком долго, но теперь, возобновив бег, она почувствовала, что долгий отдых благотворно повлиял на ее состояние.
