Твой восемнадцатый век; Прекрасен наш союз… - [119]

[48],— вот она:

Угрюмых тройка есть певцов:

Шихматов, Шаховской, Шишков.

Уму есть тройка супостатов:

Шишков наш, Шаховской, Шихматов.

Но кто глупей из тройки злой?

Шишков, Шихматов, Шаховской!»

Учиться ещё почти два года… Меж тем в Лицей опять приезжают знаменитые литературные гости, в основном для того, чтобы познакомиться с необыкновенным поэтом, их везёт Жуковский, который совсем недавно писал:

«Я сделал ещё приятное знакомство! с нашим молодым Пушкиным. Я был у него на минуту в Царском Селе. Милое живое творение! Он мне обрадовался и крепко прижал руку мою к сердцу. Это надежда нашей словесности».

Жуковский называет его «будущим гигантом, который всех нас перерастёт». «Он написал ко мне послание, которое отдал мне из рук в руки — прекрасное! Это лучшее его произведение».

Пушкинское послание, увы, не сохранилось. Дружба же с Василием Андреевичем — на всю жизнь!

Во время первых свиданий тридцатидвухлетний Жуковский читает свои стихотворения шестнадцатилетнему Пушкину, и те строки, которые Пушкин не может сразу запомнить, уничтожает или переделывает. Пройдёт ещё несколько месяцев — и Жуковский пришлёт свои стихотворения с надписью: «Поэту товарищу Ал. Серг. Пушкину от сочинителя».

Ещё через три года: «Победителю-ученику от побеждённого учителя».

Впрочем, та поэма, которая вызвала преклонение Жуковского,— «Руслан и Людмила»,— та поэма начата на стенке карцера, куда в очередной раз отправлен лицеист Пушкин…

Жуковский привозит в Лицей одного из самых знаменитых для культурной России людей — Николая Михайловича Карамзина, того самого, которого разглядывал в отчем доме ещё Пушкин-малыш… Вместе с Карамзиным приезжают Вяземский, Александр Тургенев, а также отец и дядя Пушкина.

Иван Малиновский утверждал, что, войдя в класс, Карамзин сказал Пушкину: «Пари, как орёл, но не останавливайся в полёте», и Пушкин «с раздутыми ноздрями — выражение его лица при сильном волнении — сел на место при общем приличном приветствии товарищей».

В это время Пушкин уже полноправный член молодого, дерзкого, весёлого литературного союза «Арзамас». Цель арзамасцев — борьба за просвещение, против главного литературного противника — «Беседы любителей русского слова», «отверженных Феба»:

Ни прозы, ни стихов не послан дар от неба.

Их слово — им же стыд; творенья — смех уму;

И в тьме возникшие низвергнутся во тьму.

Послание Пушкина «К Жуковскому»

«Сказать правду,— напишет в те дни Карамзин,— здесь не знаю ничего умнее арзамасцев: с ними бы жить и умереть».

Каждый арзамасец имеет весёлое прозвище: Жуковский — Светлана (в честь героини своего стихотворения); Вяземский — Асмодей (в честь «адского духа» с таким именем) ; дядюшка Василий Львович — Вот («Вот Вам!», «Вот я Вас!»). Арзамасцев восхищает молодой лицейский собрат. «Если этот чертёнок,— острит Вяземский,— так размашисто будет шагать и впредь, то кому быть на Парнасе дядей, а кому племянником?»

Василий Львович поражён и польщён столь необыкновенным успехом мальчишки, которого он недавно отвозил в Лицей (и по пути занимал деньги). Дядя восклицает: «Мы от тебя многого ожидаем!» — и величает племянника братом.

В ответ:

Я не совсем ещё рассудок потерял

От рифм вакхических, шатаясь на Пегасе,

Я не забыл себя, хоть рад, хотя не рад,

Нет, нет — вы мне совсем не брат:

Вы дядя мне и на Парнасе.

Вослед уехавшим коллегам из «нумера 14-го» отправляется истинно арзамасское письмо:

«27 марта 1816 г. из Царского Села в Москву.

Князь Пётр Андреевич,

Так и быть, уж не пеняйте, если письмо моё заставит зевать ваше пиэтическое сиятельство; сами виноваты, зачем дразнить было несчастного царскосельского пустынника, которого уж и без того дёргает бешеный демон бумагомарания.

Что сказать вам о нашем уединении? Никогда Лицей (или ликей, только ради бога не лицея) не казался мне так несносным, как в нынешнее время. Правда, время нашего выпуска приближается; остался год ещё. Но целый год ещё плюсов, минусов, прав, налогов, высокого, прекрасного!.. целый год ещё дремать перед кафедрой… это ужасно. Безбожно молодого человека держать взаперти и не позволять ему участвовать даже и в невинном удовольствии погребать покойную Академию и Беседу губителей российского слова. Но делать нечего.

Не всем быть можно в ровной доле,

И жребий с жребием не схож.

От скуки часто пишу я стихи довольно скучные (а иногда и очень скучные), часто читаю стихотворения, которые их не лучше.

Любезный арзамасец! утешьте нас своими посланиями — и обещаю вам если не вечное блаженство, то по крайней мере искреннюю благодарность всего Лицея…

Не знаю, успею ли написать Василию Львовичу. На всякий случай обнимите и его за ветреного племянника.

Александр Пушкин.

Ломоносов вам кланяется».

Первое сохранившееся письмо Пушкина Петру Андреевичу Вяземскому — поэту, писателю, мыслителю: начинается переписка и дружба до конца жизни.

Биография же лицеиста Пушкина отныне как бы раздвоилась: вершины словесности, литературной дружбы — и при том отметки, лицейские обязанности, карцер…

Он уже автор десятка стихотворений — «К Наташе», «Городок», «Лицинию», «Наполеон на Эльбе», «Гроб Анакреона», «К живописцу», «Усы», «Желание», «Друзьям» — некоторые уже в печати, другие в списках, многие разучиваются товарищами, знакомыми.